Одобрительно кивнув, годок развернулся и неспешно удалился.
— Валим, — рядом возник Шарет.
— Погоди, я щас сознание потеряю.
— Ополоумел?! — Стегардец вцепился в плечо приятеля. — Живо уходим…
— А я годока видел, — сказал Михаил, подчиняясь рукам, влекущим прочь.
— Рад за тебя…
В камере их с нетерпением ждали.
— Ну как? — спросил Труг. Взяв у Корноухого принадлежности поджога, он торопливо спрятал их под ворохом тряпья.
— Мик годока видел. — Шарет с облегчением приютился у стены и шумно перевел дух.
— И все?
— А почему тихо? — раздался женский голос. Ваарки проявили любопытство.
— Да горело-то сущие пустяки… Чуток подымило в караулке, о чем яроттцы, если так будут квасить, поутру и не вспомнят, — ответил Михаил.
— Не томи, — резче, чем следовало, сказала Дзейра.
— Если вкратце, то по стоку можно попасть в лекарскую, где и познакомиться с парочкой караульных.
— И что нам это даст? — непонимающе спросила Дзейра.
— Потенциал.
— Чего сказал?
— Существует три явных выхода — караулка при арене, контора Чедра и большие непрошибаемые ворота. Вот и думайте. А я вздремну.
Михаил улегся и, свернувшись калачиком, подготовил себя к приходу сна. Дискуссии хороши на свежую голову. Сомнениям здесь не место — решение уже готово, остается только его найти.
— Мик, ты такая сволочь, что даже мне нравишься, — хмыкнул Труг.
Новый день решил изменить устоявшийся распорядок. Отгремели бои и после весьма прозаичного обеда, прошедшего в тягостном молчании раздумий, на пороге камеры заговорщиков возник годок. Его появление ввергло команду в ступор. Птице-лев редко являлся народу, выбираясь из кельи-одиночки исключительно к раздаче еды. Обслуживали его последним — надо полагать, сливали остатки.
— Привет, — нарушил молчание Михаил. Шарет и Дзейра вздрогнули.
Перегородивший выход годок удовлетворенно кивнул и шаркнул когтями о плитки пола. Звук получился неожиданно громким.
— Мне понравилось, что ты сделал, — пробасил он. — Ты поступил согласно заветам Великого Отца — врагу спуску не давать ни в силе, ни в слабости. Достойно уважения. Пройдем ко мне…
— А… зачем? — Михаил беспомощно огляделся. Компания выглядела не менее озадаченной.
— Давно не говорил ни с кем… Это плохо. Не по завету… Хочу поговорить с воином.
— Да… конечно. — Михаил встал и внутренне подобрался. К вечеру у него появится новый союзник. — Идем.
Потратив десяток минут на путешествие, они обстоятельно, не тратя времени на лишние слова, расположились в логове годока. Молчаливая жестикуляция нового знакомого заставила Михаила повременить с вопросами. Щелкнули, приподнимаясь, надкрылья — годок сердито завозился в неопределенном наборе телодвижений.
