— Достаточно. Говори дальше ты, Сила.
— Ну вот, и получилась у нас в тот день с Конавками драка. Конавки ведь тоже рыбаки, но хуже. Сказать, скажем, где у нас там клепцы водятся — это им слабина.
— Брешешь, — возразил Левон Конавка.
— Ваше преосвященство, — обратился к Лотру Босяцкий, — пускай бы он и дальше говорил. А то другие непригодны. Один — трусишка. Второй — рыбоед, и, когда говорит, то рыбой несёт. А третий — юродивый не от Господа Бога нашего.
— Вы правы, — согласился кардинал. — Говори ты, старшая конавка.
Левон выступил вперёд и обежал всех глазами, от каких любой подножки можно было ожидать.
РАССКАЗ ЛЕВОНА КОНАВКИ
— Это он брешет всё, этот Сила. Никакого знания у него нетушки. Да и как может быть, если у него голова, как у сома — сами видите, какие глазки, — и когда он только жрёт. Первые рыбаки и на нашем озере — вот я, Левонька, а когда брат в разум войдёт да ума наберётся, так и он будет умнее того сома. И мы всегда пану нашему милостивому, хоть он и не соображает ничего, но, взаправду, как и рабам усердным надлежит, по писанию, больше всего лучшей рыбы приносим. А пан наш не схизматик какой-нибудь, как мы, мужики-дуралеи, бобовые головы, а благородный Доминик Акавитый, и дана ему, за заботливость о вере святой, латинская надпись на щит: «Rex bibendi».
— Этого можно бы и отпустить, — почти умилённо шепнул Лотру Босяцкий. — Лучший материал. Богобоязненный человек, панолюбивый и... глупый, хотя и хитрый.
Левон вдруг горделиво вскинул голову: видимо, не выдержал, сорвался, пускай и во вред себе. Хитрые глазки драчуна засветились.
— Кому разбираться среди этого мужичья? Мне двадцать один... Они все дураки... А у нас в хате сам кроль Александр двадцать два года назад останавливался и ночевал и всех жильцов её милостью своей крулевской отметил.
— Слышали, что несёт? — шепнул Лотр Босяцкому. — Вот вам и отпустить. Пускай лучше писарь занесёт, кроме богохульства, ещё и оскорбление покойника короля.
— Почему? — шёпотом спросил Болванович. — Могло быть. Он был хороший король. Нас любил. Простой. И, между прочим, ни одной бабы, даже из курной хаты, если только возможно было, лаской и приязнью своей не миновал. Это вам не другие. И что удивительно, сами бабы так к нему и липли. Может, поэтому так мало и царствовал.
— Могло-о быть, — передразнил Лотр. — Могло быть, да не тут. Дети их милости сейчас едва девками интересоваться начинают... Сколько лет, как король умер? Ага. А царствовал сколько? Четыре года и восемь месяцев. Так за сколько лет до его царствования этот оболтус родился? Могло-о бы-ыть.
