Братчик остановил свой взгляд на Жабе и улыбнулся. Весьма хитровато.
— С того времени стоит мне только увидеть жирного дурака при исполнении им службы — и мне сразу вспоминается этот сом.
А в челнах бились и таскали друг друга за чубы люди. В одном челне вот эти два брата, а во втором — эти. Тоже братья.
— Довольно, — остановил Братчика Лотр. — Теперь они. Ты кто?
Вперёд выступил заросший человек с коварными глазами забияки и волосами копной, один из тех «римских вояк», деливших возле креста одежду. В одном из уголков рта — презрительная усмешка; табачные глаза недобро бегают. На голове, как во всех курчавых, вошедших в возраст, начинает пробиваться плешь.
— Левон Конавка, — с бахвальством представился человек.
Его сосед, похожий на него, но еще по-юношески тонковатый (да ещё в глазах, вместо щеголянья и наглости, робость), добавил:
— А я ему брат. И ничего мы больше не делали. Мы рыбаки.
Комар, вновь уснувший, внезапно проснулся, спросил:
— По чужим конюшням рыбаки?
И тут выступил вперёд тот, цыганистый, с угольными блестящими глазами, с живым, как у обезьяны, лицом, который так ловко ставил подножки во время стычки.
— По чужим конюшням — это был я. Михал Илияш моя фамилия.
— Ты — потом, — возразил Комар. — Не хлещут — не дрыгай ногами.
— Это я понимаю, — оскалил зубы Михал.
— Н-ну, братья... Так с кем это вы дрались?
Два бывших «эфиопа» вышли и стали рядом с ними. Один, здоровый, как холера, тугой, с плотоядным ртом и сомовьими глазками — настоящий Гаргантюа, — пробасил:
— Я тоже рыбак. Ловлю вырезубов, мирон, а особенно сомов. Это когда их вымочить да смазать их же жиром, — он приложил к усам пальцы, — м-м-нм... А фамилия моя Сила Гарнец... А вот мой негодный братец. Такой нескладный, что двухлетнюю щуку лишь с трудом съест. Звать его Ладысь.
Ладысь Гарнец выступил вперёд. Худой, очень похожий на девушку, с длинными рыжевато-золотистыми волосами. Рот приоткрыт, как у юродивого, в глазах мудрствование.
— Рыбак. Но в истине ходить хочу. В истине...
— Вы не глядите, что он таков... придурковатый, — толковал Сила. — Он два года в церковной школе учился. Выгнали. Мудрствовать начал, пророчества читать... Испортили его там... И сейчас не своими словами говорит, а не может запомнить, в каком отрожке больше рыбы. А это просто... Вот, скажем, возле могильника, там белёзны — ни-ни...
— Достаточно, — сказал Лотр.
— И балабы нет...
— Не рыбу, но будете улавливать человеков, — встрял Ладысь.
