— Юрась Братчик из Пьяного Двора. Починок Пьяный Двор.
— Проследи там, — обратился Лотр к господину земскому писарю.
Писарь зашелестел большущими листами кожаной книги. Это был «Большой чертёж Княжества». Кардинал смотрел в глаза человеку. Глаза не моргали. Наоборот, Лотр внезапно почувствовал, что из них что-то словно льётся и смягчает его гнев и его твёрдую решительность. Не могло быть сомнения — этот запыленный проходимец, этот каналья, торгующий собственным мошенничеством, будто бы делал его, кардинала, добрее.
Лотр отвёл глаза.
— Нет такого починка Пьяный Двор, — испуганно сообщил писарь.
— Ну? — спросил Лотр.
— Правильно. Нету. Теперь его нету. И жителей нету, — уточнил Юрась.
— Ну-ну, — вспыхнул Комар. — Ты тут на наших душах не играй. Татары, что ли, побили?
— Татары, только не обрезанные. Не раскосые. Не в чалмах.
Босяцкий сузил глаза.
— Ясно. Не крути. Почему нет ни в чертеже, ни в писцовых книгах?
— И не могло быть.
«Ясно, — подумал Юстин. — Пошли, видимо, в лес, расчистили починок, да и жили. А потом появились... татары... и побили. За что? А Бог его знает, за что. Может, от поборов убежали люди? А может, сектанты. Веру свою еретическую спасали. И за то и за другое выбить могли».
— Лядники? — спросил Болванович. — Свободные пахари лесов?
— Не могу наверняка утверждать, — ответил с улыбкой Братчик. — Мне было семь лет. Я вырос на навозной куче, а возмужал среди волков.
— Так, — уточнил Лотр. — Ты говоришь не как простолюдин. Читать умеешь?
— Умею.
— Распустили гадов, — буркнул Жаба.
— Где учили?
— В коллегиуме.
«Ясно, — снова подумал Юстин. — Родителей, видимо, выбили, а ребёнка отдали в Божий дом, а потом когда увидели, что не издох, взяли в коллегиум».
Он думал так, но поручиться ни за что не мог. Могло быть так, а могло быть и так, что пройдоха врёт. Может и совсем того Пьяного Двора не было, а этот — королевский преступник либо вообще отродье ада.
— В каком коллегиуме?
— Я школяр Мирского коллегиума...
— Коллега! — взревел Жаба. — «Evoe, rex Juppiter...»
Лотр покосился на него. Жаба умолк. Бургомистр Юстин видел, что все, кроме него и писаря, смотрят школяру в глаза. Он не смотрел. Так ему было легче.
Писарь листал другую книгу.
— Нет такого школяра, — сообщил он. — Ни в Мире и ни во всех коллегиумах, приходских школах, бурсах, церковных и иных школах нет такого школяра.
— Так, — объяснил Братчик. — Теперь нету. Я бывший мирский школяр.
Писарь работал, как машина.
