Народ постепенно начал расходиться. Редели и расплывались толпы. Только что это были два кулака. Теперь — две руки с разжатыми пальцами.
— Это что же было? — в недоразумении спросил Зенон.
Дударь и Вестун пожали плечами. Мечник Турай плюнул.
— Самозванцы, — брезгливо молвил Клеоник. — А дрянь это, хлопцы.
— Ну вот, эту дрянь сейчас потеребят, — слегка будто бы нескладно произнёс бургомистр.
— Потеребят, — согласился хлебник. — Там, братцы, такие железные раки водятся! Клешни — о-го-го!
Клеоник брезгливо поморщился.
— Такие раки повсюду есть. Да только самая что ни есть свинья может этому радоваться да этим и похваляться. Не тот палач, кто бьёт, а тот, кто, наказывая, куражится.
— Покажут им, покажут, — бубнил хлебник.
И вдруг рыбник засмеялся. Увидел, что толпа уж совсем редкая и что нападение на рынок удалось отразить.
— Что? Вот вам и бунт. Это вам не при короле Александре, который вас, белорусцев, любил, Городню и Вильно любил. Королю нашему имя Жигимонт!
— А ты не белорусец? — спросил Марко.
— А ты проверь, — на том же языке, что и Турай, ответил хлебник. — Посмотри рыси под хвост.
— Так кто тогда?
— А кто придёт в город, чья сила — того и я, тот и я.
Из замковых врат вырвался гонец. Подлетел к толпе, свечкою поднял коня. Железная перчатка взвилась вверх.
— Радцы-господа... В замок ступайте... Суд будет... Все лавные, и церковные и замковые, имеющие отношение к суду, пускай идут.
Оставили свою золотую гурьбу несколько человек в ризах. Поскакал к вратам войт. Начали собираться и ратманы.
Двое радцев пошли последними. Лишь теперь стало видно, что пьяны, как сучка в бочке с пивом. Один даже посреди площади стал на четвереньки. Из-за отворённого окошка одного из домов зазвенел внезапно детский голосок:
— Матушка, они что? Ма, они не умеют? Мамка, они недавно с карачек встали?
И ответил утомлённый женский голос:
— Ради хлеба, как, скажем, твоя сучка, чего не сделает, сынок. Они — с карачек встали. Свинья — на коня воссела.
Толпа захохотала. Гонец налился багрянцем, начал горячить коня, пустил его на людей. Но те всё ещё смеялись. И тогда гонец злобно бросил:
— Не слышали, думаете, как вы пришествие Христово звали? У нас повсюду уши, мякинные вы головы. Так вот, ни с того ни с сего, Христа захотели. Да вам больше нужны корчма, нагайка да тюрьмы для воров. А «Христа» вашего сейчас — порсь!
Провёл ребром ладони по глотке. Снова поднял коня, повернул, пустил вскачь.
И напрасно. Так как после его слов над людским скопищем повисла ошеломляющая тишина. Тяжело, видимо, шевелились мысли за запутанными волосами, свисавшими на лбы. Но зато эти мысли были похожи.
