За ними грохотал рваный жалкий фургон, а перед ними шёл человек.
С терновым венцом на лбу.
Глава VI
СОШЕСТВИЕ В АД
...тех люди разнимать, ибо в ярости своей боки и головы пробить могли и иные члены повредить, и было бы из того вред и порча великая их милости и величеству королю. А люди те дрались и дароносицами, и ковчегами, и с моста в воду, где на глубоком, друг друга свергали; как те коты дрались, что остались от обоих одни хвосты; сошествие Господа Иисуса даже их не разняло бы и не уняло.
Варлаамова летопись
Перед Старым рынком, отделенная от него зданием ратуши, лежала маленькая квадратная площадь Росстань. Крестообразно шли от неё четыре улочки. Одна, самая короткая, Старая улочка, соединяла Росстань со Старым рынком. Соседняя с нею улица, Малая Скидельская, вела на восток. Она сливалась с Большой Скидельской и за вратами выходила на Скидельский тракт, который вёл на Новагродок и Менск. Напротив Малой Скидельской лежала улочка, которая большой дугою шла к западным вратам замка. Напротив Старой — улица, ведшая к кварталам ремесленников.
В полдень того дня на Росстани было неприютно. Две толпы стояли друг против друга. Со стороны слобод напирали мещане и ремесленники с палками, вертелами, мечными полосами.
С другой стороны, загатив выход из Росстани на Старую, заполнив весь этот короткий переулок, колыхалась толпа торговцев и богатых мещан. Эти были вооружены лучше, но в драку лезть не спешили. Ожирели. Ловкости не было в членах. Охоты не было в душах.
Во главе толпы стоял сам бургомистр Юстин, в кольчуге и при мече. За ним щетинились копьями ряды богатых купцов, цеховых. В окружении личной стражи стояли ратманы и лавники.
Ждали. Но знали: без бойни не обойдётся. Из вражеской улицы всё время летело грозное:
-Хлеб! Хлеб! Хлеб!
Кирик Вестун не хотел так, напрасно, лезть на рожон. Послал в обход сыроядцам шестьдесят подмастерьев и молодых мещан под руководством резчика Клеоника и Марко Турая. Те что-то медлили. Прямо перед собой кузнец видел усы, разверстые рты, налитые кровью глаза, оружие. Мелькнули где-то среди вражьей толпы лики хлебника и «рыбного кардинала».
— Хлеб! Хлеб! Хлеб!
Кирик знал: не отобьют хлеба, не заставят поделиться — люди вскоре начнут пухнуть. Вот эти, обычные люди, друзья. Этот чёрно-седой Гиав Турай, и Тихон Вус с золотыми выше кисти руками, и этот дударь, чья дуда сейчас плачет над ними, и этот сероглазый мужик Зенон, и сотни других мещан и мужиков.
