— Не трогай! Я Илия! Не трогай, говорю! С меня уж головы не снимут! За мной Христос грядёт!
Расстрига страшно вертел глазами.
— На беззаконии! Язык мой — колоколом во рту!
— А вот мы тебе зубы выбьем, — рявкнул ему Пархвер. — Тогда языку твоему во рту куда свободнее болтаться будет.
Толпа закричала.
— Не тронь! Не тронь, говорю, пророка! — наливаясь кровью, рыкал знакомый горшечник Хлорент.
И тогда Вестун с ходу ворвался в «игру».
— А вот мы ваши амбары пощупаем!
— А чего?! — взвыла толпа. — Чего, действительно?! Дав-вай!
Стража, понимая, что дела дрянь, ощетинилась было копьями. И тогда Хлорент поплевал в ладони и, поддав плечом, опрокинул на их головы воз своих же горшков. К оставшимся целыми потянулись сразу сотни рук, начали бросать в вооружённых.
— Бей их, — кричал Хлорент. — Всё равно варить нечего.
Горшки звонко разбивались о шлемы. Стража медленно отступала от замка.
— Люди! В балды! — кричали отовсюду. — Мы их сейчас!
Ржали и вставали на дыбы кони. А над всем полем побоища юродивый вздевал вверх сложенные «знамением» пальцы и кричал:.
— Грядёт! Уже грядёт Христос!
Глава IV
«ЛИЦЕДЕИ, СКОМОРОШКИ, ШУТЫ НЕВЗРАЧНЫЕ...»
Но злой дух сказал в ответ: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто?
Деяния, 19:15
Глазами намизают, и в дуды ревут и хари овечьи и иные на образе Божьем носят, и беса потешают, и, хлопая ладонями, зовут: «Лада! Лада!». Сиречь бес и бог бесов Ладон. А посему дуды их и жалейки ломать и жечь.
Средневековый приказ о лицедеях
Накануне днём в местечке Свислочь произошла грустная и печальная история: жители впервые познакомились с лицедеями, а они — с гостеприимством здешних жителей.
Ещё и поныне существуют нетеатральные города, — что уж говорить о тех временах?! Но даже тогда, когда только батлейка да странствующие жонглёры несли в массы свет искусства, это местечко было самым нетеатральным из всех нетеатральных городков.
Редко-редко бороздили тогда Белую Русь одинокие лицедейские фургоны. Редко-редко вырастало из их борозд что-либо стоящее. Ходили порой с мистериями бурсаки-школяры, певцы, циркачи. Иногда попадались вечно голодные актёры-профессионалы. На всех них, кроме батлеечников, смотрели с недоверием. Фокусы их напоминали чародейство и не были святым делом вроде лирных песнопений. Да, кстати, слишком часто после их ухода исчезали из застрехи сыры и колбасы, а с заборов — сорочки и прочее.
Поэтому, когда в тот день притащился в Свислочь изорванный полотняный фургон, запряжённый парой кляч, жители не ожидали от него ничего хорошего. Не ожидали, но смотреть пришли, ибо посчитали фургон неслыханно большой батлейкой.
