Женщина смотрела на него с ожиданием и укоризной.
— А красива? — спросил Комар.
— Красива. В Италии, и всюду я не видел таких.
Женщина была действительно красива. Непомерные чёрные глаза, длинные, как стрелы, ресницы, вишнёвый малый ротик, снежной белизны и нежности кожа лица и детских рук. Гибкая, как змея, с высокой небольшой грудью, она сидела в своей неудобной позе грациозно, гибко, мягко держась ручкой за плечо Лотра.
— Так вот и старайся, — обратился к ней Комар. — Служи новому своему господину, как надлежит служить такому высокому гостю.
— Если можно считать гостем человека, приехавшего на год и дольше, — уточнил Лотр.
— Мы гостеприимство не днями измеряем.
— Знаю. Сам отсюда.
— Ну вот. И поэтому, девка, служи без роптаний и глупостей. Слышишь, Марина?
Румянец появился на лице женщины. А потом надежда, с которой она смотрела на епископа, угасла. Угасла и теплота, а глаза смотрели теперь с сухим блеском.
— Да только грустная отчего-то, — мягко добавил Лотр.
— Погрустит и бросит. Она доброжелательна, господин. Преданна. И к любви предрасположена.
Говорили они так, словно её совсем не было с ними.
— А если будет кислым лицом настроение вам портить — накажите, — поучал Комар.
— Не премину воспользоваться советом, — усмехнулся кардинал. — Вот только вернёмся домой.
Женщина даже не вздохнула. Лишь опустила голову и повернула её прочь от епископа. С той стороны не ехал никто, а если бы ехал, то заметил бы в женских глазах отчаяние оскорблённой чести и отринутой привязанности, бессильный гнев и сухую ненависть.
— Кстати, — продолжал Лотр, — позовите мне этого... доминиканца... Как же его?
— Флориан Босяцкий. Мних-капеллан костёла псов Господа Бога.
— Вот-вот...
— Прикажете вернуться с ним?
— Зачем? Не можем ведь мы бросить одних, без приятной беседы, отца Болвановича и этого... с ним... господина Цыкмуна Жабу. Он войт города?
— Войт.
— И, кажется, не отличается талантом собеседника.
— Он и умом не отличается.
— Ну вот. Пока будем говорить — подбросьте им своего... Кстати, девушка надёжная?
— Можете говорить обо всём. Сам убедился. В конце концов, знает, что бывает за нарушение нашей тайны. А о важном можно и на латыни.
— С Богом, господин Комар.
Епископ поскакал к остальным всадникам, далеко отставшим от них. Лотр повернул голову к женщине.
— Как тебя?..
— Марина Кривиц.
В женских глазах уже не было отчаяния и гнева. Было осуждённое, почти спокойное смирение. Лотр и повернулся только потому, что она, будто поняв, что ничего не сможет сделать, сильнее обняла его плечо.
