Кажется, против того, что это попы, свидетельствовало и другое. Тут не было ни одного человека, при бедре и в руках которого не было бы оружия.
Еленцовые — полесские, тисовые — западные и страшные белорусские луки из двух скреплённых рогов серого лесного быка, колчаны-тулы, пищали; гигантские, в человеческий рост, двуручные мечи с волнообразным либо прямым лезвием, без ножен, ибо из них невозможно вытащить самому лезвие такой длины; мечи средней длины и короткие корды. Азиатские, прямые, как меч, сабли и сабли булатные, змееподобные; персидские, узкие, как аир, и острые, как жало; турецкие елмани со сталью, идущей голубыми звёздочками; ятаганы, похожие на серпы и предназначенные, как и серпы, для удара вогнутой стороной; приднепровские белорусские копья полуторной длины и потому предназначенные для бросания ногой, с подъёма ступни, и белорусские же иклы — короткие мечи с лезвием широким и толстым, как коровий язык, и длиною в двадцать пять дюймов, с месяцеподобным концом рукояти, для упора в живот либо грудь, когда бросаешься на врага, и двумя упорами для рук, иклы, предназначенные для смертельной рукопашной в тесноте. И на всём этом — рябь золотых монеток, эмали, золота, рубинов, ажурных накладок. А над всем этим, под шишаками, арабскими зерцалами, кольчужными сетками и булатными шеломами, — глаза, которые и минуты не задумаются над тем, употребить эту сталь либо не употребить.
Удивился бы такому только чужеземец. На протяжении нескольких веков, а особенно в то время, дождём сыпались декреты, в которых запрещалось духовным особам носить оружие в мирное время, бахвалиться им, злоупотреблять им. И, однако, никто не обращал внимания на декреты и на угрозы, содержащиеся в них. В крайнем случае, можно было спросить даже и самого папу, где он видел мир.
И поэтому вооружены были все, кроме некоторых женщин.
Да, женщин. Третье, что могло бы заставить усомниться в том, что едут люди, наделённые духовным саном, было то, что с ними на отдельных конях, а то и просто за спинами сидели женщины. Разукрашенные, белёные, с подплоёнными волосами под золотыми с алмазами сетками, с оголёнными почти до сосков грудями, на которых прислужницы мастерски вывели тонёхонькими кисточками сетку голубых жилок. Зубастые, очевидно хищные, очевидно неопределенного поведения — всё равно знатная это была дама или женщина из бесстыдной улицы.
Некоторые женщины были тоже вооружены. У остальных сидели на перчатках соколы.
