– Та-ак, – протянул коп, – да ты, как я погляжу, выдающийся шутник, да?
Я поспешил дать задний ход и скромно ответил:
– Да какой там выдающийся, всего лишь одна из икринок в огромной консервной банке.
– Та-ак, – повторил коп, – икрой, значит, питаемся?
– Проклятье! – выдохнул я. – Давайте начнем заново.
Я сделал четыре шага к ближайшему фонарному столбу, развернулся, вновь подошел к копу и объявил:
– Моя фамилия Гудвин, я работаю на Ниро Вулфа. В полиции сказали, что вы любезно согласились ответить на пару вопросов, буду вам за это очень признателен.
– Ну-ну, Гудвин, значит. Мой приятель из Пятнадцатого отделения рассказывал про тебя. Это по твоей милости его чуть не отправили в какую-то глухомань.
– Боюсь, у вас сложилось обо мне предвзятое мнение. Что ж, у каждого человека имеются свои предубеждения. Хотя лично я не имею ничего против вас. Или же против вашего коня. Кстати, о лошадях. В то утро вы видели Киза верхом незадолго до того, как его убили. В каком это было часу?
– Десять минут восьмого.
– Плюс-минус минута-другая?
– Никаких «плюсов» и «минусов». В семь часов десять минут. У меня как раз заканчивалось дежурство, и в восемь я должен был смениться. Как ты верно заметил, я настолько занятой человек, что свободного времени у меня просто не бывает, вот я и околачивался в парке, поджидал, когда мимо проедет Киз точно по расписанию. Мне нравилось смотреть на его лошадь – прекрасный каурый конь с пружинящим шагом.
– И как в то утро выглядел конь? Так же, как я? Здоров и доволен жизнью? – Тут я заметил выражение его лица и поспешно добавил: – Клянусь не шутить до завтра! На самом деле мне очень важно знать: это действительно был его конь?
– Ну а чей же еще! Может, ты и не разбираешься в лошадях, но уж я-то в этом деле спец.
– Отлично! Я, вообще-то, тоже разбирался, в мою бытность мальчишкой на ферме, но давненько там не был. А что вы можете сказать о Кизе: выглядел он в то утро больным или здоровым, пребывал в радости или в печали?
– Все как обычно, ничего особенного.
– Вы не говорили друг с другом?
– Нет.
– Он побрился в то утро?
– Ну конечно. – Хефферан сдерживался из последних сил. – Киз использовал два лезвия: одним побрил правую щеку, а другим – левую. Ему хотелось понять, какое бреет лучше, а потому он попросил меня погладить его щеки и высказать свое мнение на этот счет.
– Вы же сказали, что не разговаривали.
– Ты что, совсем идиот?
– А вот обзываться не обязательно. Согласен, не стоило спрашивать насчет бритья. Надо было сразу, прямо и откровенно, задать свой вопрос. Как близко вы находились друг от друга?
