, чтобы ее оставили наедине с мыслями, верно? И впрямь было что-то умиротворяющее в передышке, которую предлагали эти люди. Она успокоилась и просто ела, слушала и наблюдала, как играет Линтон, как молодой солдат ощипывает и потрошит птичек, как раздвигает угли, пристраивает в сторонке котелок, солит и насаживает на вертел свою добычу, раздувает огонь и подвешивает над ним дичь.
И только когда с птичьих тушек закапал жир, Линтон заговорил:
– Вы же не откажетесь отведать аппетитной стряпни Санни, правда?
Он спрятал гармошку в карман. Санни улыбнулся, протянул руку, и Кхин, поблагодарив, передала ему свою миску, где еще оставался рис, поверх которого легли овощи и птичье мясо.
Некоторое время они молча ели, потом Санни собрал посуду и унес ее к реке, чтобы помыть. Странно, но вкусная еда (самая роскошная после бегства из Татона), измазанные жиром пальцы почему-то вновь повергли Кхин в смущение, она чувствовала, как краска приливает к лицу под выжидательным взглядом Линтона.
– Они знают, что случилось с вашим мужем?
Вопрос выбил ее из равновесия. Она испугалась, что потеряет самообладание.
– Нет… Разве не известно… всем… что он должен был встретиться с премьер-министром?
Линтон порылся в кармане, достал табак и бумагу. Молча свернул самокрутку, протянул ей, вопросительно глянув, она отказалась – и тут же пожалела. Он раскурил самокрутку и погрузился в свои мысли, словно забыв о ее вопросе. Он смотрел на огонь и будто видел нечто мучительное, но вот взгляд скользнул к темнеющему небу, и боли в глазах как не бывало.
– Вообще-то, – заговорил он, глядя на небо, в котором уже загорались звезды, – все, о которых вы говорите, категорически безмозглы. – Линтон глубоко затянулся. – Разумеется, военные шишки в том бардаке, который считается армией, слыхали, что У Ну вызвал вашего мужа, но со стороны Со Бенциона было бы наивно предполагать, что такая встреча состоится.
– Почему же все считают, что мой муж это предполагал? – возразила Кхин.
У нее имелись свои соображения насчет веры Бенни в обещания Даксворта и Ну. Ей казалось вполне вероятным, что Бенни прекрасно понимал: Даксворт везет его на расправу, и его покладистость объяснялась просто – Бенни боялся, как бы не схватили ее и детей, и точно так же, как тогда в Кхули с японцами, он не стал сопротивляться.
Линтон присматривался к ней, не вынимая самокрутки изо рта.
– Выпьем? – предложил он.
Когда она кивнула, он вытащил из-за ближайшего бревна бутылку виски и металлическую кружку, налил и протянул Кхин.
