Зеленоватая вода реки Билин в меркнущем свете дня выглядела такой мирной, когда они добрались до берега, где был разбит лагерь – бараки и полная неразбериха – для солдат и беженцев. Обессиленная Кхин благодарно приняла миску риса с рыбной приправой и присела под деревьями, чуть в стороне ото всех; пока она не чувствовала в себе сил, чтобы притворяться, будто ей в радость компания. Разговоры, общение были для нее сейчас предательством детей, которых она оставила, и Бенни.
Но, поднеся ко рту первую ложку теплого риса, Кхин увидела у самой воды солдата, которого встретила несколько лет назад в Кхули. Он сидел один у костра и играл на губной гармошке. Лин Хтин, или Линтон, – так его зовут, припомнила Кхин. В Кхули он зашел по пути к каренским отрядам, и почему-то деревенские мужчины отнеслись к нему с подозрением. А ей тогда понравились его быстрые уверенные манеры и смешливость. А еще он был возмутительно красив – и на несколько лет моложе ее.
Словно чувствуя ее взгляд, он внезапно перестал играть и поднял глаза. Смотрел он в упор и очень откровенно, и Кхин покраснела, хотя едва ли он мог разглядеть ее смущение с расстояния в двадцать футов. Кхин неуверенно улыбнулась и уткнулась в свою плошку с рисом, который ей вдруг стало неловко есть в одиночку. Гармошка опять заиграла старинную каренскую песню, которой она не слышала с самого детства, потом звук оборвался.
– Идите к нам, – раздался спокойный голос.
Как до смешного фальшиво прозвучал ее ответ – удивление, недоумение, сомнение. Но вот она бредет с плошкой в руках, через грязь, отмахиваясь от москитов, и эхо угрызений совести гудит в ушах. Почему она спешит, как послушный щенок, по первому зову, когда на самом деле хотела посидеть в одиночестве? Он не отрывал от нее взгляда (никакой каренской скромности, да?), широко улыбнулся, когда она села рядом. И эта улыбка лишь укрепила ощущение, что нужно выпутываться из этой ситуации так же быстро, как она в нее влипла.
– Вот кого я мечтал встретить, – сказал он, но обращаясь не к Кхин, а к солдату, рыхлому толстогубому улыбчивому парню, который, пыхтя, опустил у костра набитый мешок и котелок, полный воды.
Линтон поднес к губам гармошку и продолжил выдувать печальную мелодию, уже не обращая внимания ни на нее, ни на парня. А тот принялся готовить ужин: отмерил рис, подвесил котелок над костром, достал из мешка горсть грибов, ростки бамбука и папоротника, а потом и пару маленьких птичек. Ну что ж, она же
