И все же за статус далекого прообраза службы госбезопасности в лице алексеевского Тайного приказа стоит заступиться, видимо, в основе его создания поначалу все же лежала идея сосредоточения политической безопасности царства в руках одного органа. Многие факторы говорят в пользу этого предположения. Это и сбор в стенах приказа всего политического следствия по системе «Слово и дело». Это и частая передача в Тайный из Сыскного приказа расследования тех дел, где выявилось согласно Уложению Алексея Михайловича 1649 года наличие умысла против основ государства и царской власти. Только Тайный приказ вел дела мятежного протопопа Аввакума, бунтовщика-казака Разина, патриарха Никона, вожаков Соляного бунта в Москве. Протопопа Аввакума и его сторонников в Пустозерск на казнь отвезли сотрудники Тайного приказа, как развозили они по тюрьмам и ссылкам его активных сподвижников. На знаменитой картине Сурикова «Боярыня Морозова» именно сани Тайного приказа везут непокорную Феодосию Морозову в монастырскую тюрьму, где в камере (фактически, в сырой дыре в земле) ее уморят голодом в 1671 году.
В делах Тайного приказа, дошедших до нас, осталось даже переданное ему из Сыскного первое документально подтвержденное дело о покушении на российского монарха, хотя, кажется, и притянутое за уши. Это дело некоего московского мещанина Сумарокова, который с чердака стрелял по голубям на куполе Чудова монастыря, а одна пуля случайно долетела до стены кремлевских покоев царя Алексея. В те времена, когда даже описка в титуле российского царя могла повлечь для писца судебное преследование, легкомысленный москвич Сумароков, совершавший по нашим современным меркам обычное хулиганство (за хранение огнестрельного оружия тогда еще не преследовали), был записан в русской истории первым «покушавшимся» на главу государства, чье дело разбирал Тайный приказ. Это не единственный пример такого дела из наследия Тайного приказа, по нашим сегодняшним меркам раздутого из явно неполитического пустяка или казуса. Здесь и дела каких-то «ворожей», собиравшихся навести порчу на Алексея Михайловича, и дело стрельца Томилы Белого, притащенного в подвал Тайного приказа за нелепую фразу о том, что он ездит на лошади лучше самого царя. По тем временам такую «хулу на царское имя» и собственно покушения на убийство царя или на бунт особенно не разделяли, это характерно для архаичного и чернового тайного сыска разных государств мира.
