— И сколько же дней в неделю они работают по десять часов? — спросил он.
— Шесть. А на седьмой отдыхают, как велено в Библии.
— Мне кажется, работать за станком шестьдесят часов в неделю — это довольно много. Они не жалуются?
— О, только и делают, что жалуются! Но я плачу им куда больше, чем они заработали бы, если бы ткали у себя на дому.
— Но не в пятьдесят раз больше, — заметила леди Дарстон.
— Нет, но на меня ложатся расходы на станки и их обслуживание. — Он повернулся к Фэйрфаксу. — Наши машины приводятся в движение водой и часто ломаются, главным образом потому, что мы не властны над размером реки и силой течения. Весной и зимой оно слишком быстрое, а летом, наоборот, медленное. Природа — величайший тормоз нашего развития.
— Ну, лично я очень рада, что природа сдерживает ваши честолюбивые устремления, — сказала леди Дарстон. — Мне печально было бы видеть, как привычный деревенский образ жизни уходит в прошлое.
— Да, моя дорогая Сара, именно поэтому мы сейчас ужинаем в доме ваших лошадей, в то время как ваш настоящий дом медленно превращается в развалины!
Она рассмеялась:
— Вы только послушайте, мистер Фэйрфакс, как он со мной разговаривает! Неужели вы не заступитесь за меня?
— Мне кажется, леди Дарстон, вы не нуждаетесь ни в моем заступничестве, ни в чьем-либо еще.
— О, еще как нуждается, преподобный отец! Она очень даже нуждается в заступничестве. Просто она слишком горда, чтобы это признать! Вот послушайте: я даю работу примерно половине всех мужчин в долине. Чем больше они производят, тем больше я плачу. Благодаря этому они могут больше тратить на рынке в Эксфорде, а лавочники и лоточники, в свою очередь, — расширять свою торговлю. Благосостояние растет. Какие могут быть возражения?
— Никаких — отозвался Фэйрфакс, — при условии, что погоня за деньгами не становится самоцелью. В таком случае я найду массу возражений. «Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут»[16].
— Да, сэр, что есть, то есть, потому что это цветы.
— Ладно, довольно о делах, — твердо произнесла леди Дарстон. — Расскажите нам о себе, мистер Фэйрфакс. Вы всегда хотели стать священником?
Столь резкая перемена темы застала его врасплох.
— Я? Нет. Скорее, выбор сделали за меня. Мои родители и сестра погибли от лихорадки, когда я был маленьким, и мне пришлось жить у дяди в Уэймуте, человека достойного, но уже в годах. От озорного десятилетки ему было мало проку, так что меня отправили в школу при Эксетерском соборе, а потом в семинарию.
