Архангел - Роберт Харрис

«Смерть решает все проблемы: нет человека — нет проблем».

И. В. Сталин, 1918

Давно это было — еще до того, как ты, парень, родился. У черного хода московского особняка стоял охранник и курил. Ночь была холодная, на небе ни луны, ни звезд, и охранник курил не только удовольствия ради, но и для того, чтобы согреться, — толстые крестьянские пальцы бережно держали картонный мундштук дымившейся грузинской папиросы.

Звали охранника Папу Рапава. Это был двадцатипятилетний мингрел с северо-восточного побережья Черного моря. Ну, а особняк, пожалуй, правильнее бы назвать крепостью. Он был построен еще при царе и занимал полквартала в дипломатическом районе Москвы. В морозной тьме окруженного стеною сада стояли вишневые деревья; за ними простиралась широкая улица — Садовая-Кудринская, а дальше находился Московский зоопарк.

Движения по улице не было, и когда воцарялась такая тишина, как сейчас, и ветер дул в сторону особняка, туда долетал вой томящихся в клетках волков.

Девчонка — слава богу! — перестала кричать, а то это действовало Рапаве на нервы. Ей было не больше пятнадцати, почти столько же, сколько младшей сестре Рапавы. Когда он подобрал ее и привез, она так посмотрела на него — ей-богу, парень, лучше об этом не рассказывать, даже сейчас, через пятьдесят лет.

Ну, словом, девчонка наконец заткнулась, и теперь Рапава мог спокойно, с удовольствием покурить, как вдруг зазвонил телефон. Звонок раздался в два часа ночи. Рапава никогда этого не забудет. Второе марта 1953 года, два часа ночи. Звук был пронзительный, точно у пожарной сирены.

Обычно — да будет тебе известно — в вечернюю смену дежурили четыре охранника: двое в доме и двоена улице. Но когда привозили девчонок. Хозяин любил, чтоб охраны было поменьше, во всяком случае, в доме, поэтому в ту ночь Рапава дежурил один. Он швырнул в темноту папиросу и, прыжками перелетев через караульную, затем через кухню, выскочил в коридор. Телефон старого, довоенного образца висел на стене — господи, ну и шум же он поднял! — и все еще звонил. Рапава снял трубку.

Мужской голос произнес: «Лаврентий?»

«Его нет на месте, товарищ».

«Разыщи его. Это Маленков». — Обычно Маленков говорил медленно и внушительно, а сейчас хрипел, и вголосе слышалась паника.

«Товарищ...»

«Разыщи его. Скажи, что случилась беда. Беда на Ближней».

— Знаешь, что такое Ближняя, парень? — спросил старик.

Они сидели вдвоем в крошечной спальне на двадцать третьем этаже гостиницы «Украина» в дешевых пластмассовых креслах, чуть не касаясь коленями друг друга. Лампа у изголовья отбрасывала их тени на оконную занавеску, один профиль острый, иссушенный временем, другой — не первой молодости, но еще не заострившийся.