Как называть запой, если в процессе верховодит не спиртное, а съестное? Зажор?..
Минувшим вечером дворецкий пояснил, в деле замешаны не обычные помойные крысы, а домашние: с красными глазками-угольками и снежной шубкой. Кроме последней, в супе, та не могла похвастаться родословной. Едва ноги пересчитали ступеньки подвала, и морозный воздух подрумянил лицо, сыщик метнулся в харчевню.
С недавнего времени в свете прижилась мода на вычурных питомцев. Чистокровными грызунами баловали детишек, узкие мордочки то и дело выглядывали из муфт экзальтированных барышень. Каждый ведал, справить бестию можно только и исключительно у Ивана Кронеберга. Зоолога, блиставшего лекциями в Императорском Санкт-Петербургском университете, а чаще – в Александровском лицее.
Новость едва не стоила доктору увечья. Пресерьезного. Забитая микстурами и пилюлями голова разминулась с поликарповской тростью всего на пядь. Чувство самосохранения и скорость реакции – неоценимые дары! Марк Вениаминович скороговоркой выпалил, дескать, знать ничего не знал, тем и спасся. Это, во-первых.
Во-вторых, известие означало несостоятельность теории об убийце из деревни, способном голыми руками хватать чудищ. Нет, в погребе их не искали. Ни в доме сенатора, ни в каком другом.
Кто из окружения новопреставленного покупал лощеных зверьков? Терзал нервную систему бедного старика?!
Ответ ждал в августейшей резиденции. Туда-то расследователи и выдвинулись с утра пораньше.
В первую дорогу Антон Никодимович ерзал на сиденье. Что если клиентом зоолога окажется бездомный парнишка – деловитый муравей столичных окраин? Беспокойство спровадило в прожорливое горнило десяток припасенных бубликов. Последние крошки шлепнулись на бочкообразный живот, глубокий вдох, и на выручку пришла успокоительная мысль: наличие посредников логическую цепочку не обрывает, а удлиняет!
Выслеживание малолетнего порученца не требует титанических усилий… Главное, чтобы Кронеберг смог с уверенностью назвать постоянного скупщика, кем бы тот ни оказался. Хуже, если богомерзких тварей всякий раз приобретали иные посыльные.
Свезло!..
Едва выслушав визитеров, ученый притянул к ушам персики-щечки и заявил, мол, страстным ценителем его подопечных является женщина. Улыбнулся и сыщик, правда, ненадолго. Последовавшие объяснения, словно тряпкой с ученической доски, стерли с лица детектива самодовольное выражение, мимика запестрила прежними, угнездившимися еще в тарантасе, эмоциями. Разочарованием и досадой…
