В описании безошибочно угадывалась Лариса Семеновна Вишневецкая. Любимая дочь сенатора…
Называется, скатались в лицей за подтверждением версии!..
Благоухание пива и блинов скрасило обратный путь, Захаров старался не отрывать взгляда от заснеженного пейзажа. Мина друга производила удручающее впечатление – лучше уж смотреть в окно, на худой конец, разглядывать убранство кареты.
– Зачем она истязала отца? – произнес он устало. – Что за египетские казни! Для чего вообще идти на убийство? Из наследственных видов? Бред! У Ларисы полно средств, муж и вовсе богач…
Поликарпов ответил с набитым ртом:
– Кысы пояыли в оме эсте с Ииной.
– Какие еще кисы, дружище? Вы окончательно спятили?!
Пена, точно яичница на сковороде, пузырилась на тонких усиках, кружка опустела.
– Увы, но разум Поликарпова крепок, словно Измаил. А порой так хочется сойти с ума… Я говорю о крысах, mon ami!18 О тех, что возникли на пороге одновременно с Ириной Витальевной. Наследство здесь ни при чем.
– Уж не хотите ли вы сказать, что мотивом служит месть батюшке за… новую мачеху?
Сыщик печально уставился в осиротевшую баклажку.
– Верно-с. Одно из двух возможных объяснений.
– А второе? – доктор подался вперед, стараясь расслышать мямлящего собеседника.
– Выясним. Когда поговорим с госпожой Вишневецкой.
***
Гостиную заливали солнечные лучи, цоканье настенного хронометра звонко разносилось в тишине. Расследователи – сыщик и доктор – угрюмо молчали, ожидая чету Вишневецких. Предстоял нелегкий разговор.
Петр Еремеевич явился один.
Долговязый мужчина, как и прежде, щеголял вицмундиром Гвардейского экипажа, красноватые глаза свидетельствовали о недостатке сна, уголок рта саркастически искривлен. Тот еще фрукт!
– Итак, господа! – начал он подозрительно. – Чем могу служить?
– Как вы догадываетесь, месье, в свете трагических событий мы обязаны задать несколько вопросов вам и вашей супруге, – ответил Поликарпов.
– Разве мадам не придет? – уточнил Марк Вениаминович осторожно.
– Лорочке нездоровится, – насупился Вишневецкий. – Боюсь, и я не смогу быть полезным. В ночь, когда все случилось, раздался душераздирающий крик. Помню, вскочил, точно ужаленный, бросился в покои тестя. Искорежил дверь, а там… Ничего не попишешь. Судьба!..
– Злой рок навис над домом Двиновых. Не иначе-c! Почтенный сенатор, затем кухарка… Кстати, вы знаете, как именно ее убили?
– Нет, – глаза Петра Еремеевича округлились. – Почему бы вам не заглянуть в протокол осмотра. Или как называется сия бумажка?
