— Благодарю тебя за эту поездку, — шепнул Гай отцу.
Говоря так, он ещё не знал, насколько неизгладимо всё это запечатлеется в его будущем.
Германик ответил:
— У подножия Альбанских гор близ Рима есть маленькое круглое озерцо — говорят, что это жерло уснувшего вулкана. В это озеро тоже не впадает никакая река, но его воды никогда не убывают. Его называют lacus Nemorensis — «лесное озеро»[19]. Мы побываем там, — пообещал он.
Но вдруг ему вспомнился позолоченный корабль, который, по словам некоторых возмущённых сенаторов, видели на Ниле в мятежные дни Марка Антония и Клеопатры, и он осторожно спросил жреца:
— Тебе не довелось принять участие в этом ритуале?
Тот ответил утвердительно.
— Но с тех пор прошло много времени. Последний раз он выполнялся в Саисе.
Германик видел, что в этом ответе кроются невысказанные мысли, и понял, что можно проявить настойчивость:
— Знаешь, кто выполнял его в последний раз?
— Ты хочешь знать его имя. У меня нет причин скрывать его. Он и его женщина были последними царями. Мне запала в память та славная ночь, потому что оба они умерли.
Старик повернулся к мальчику:
— Твой отец хочет знать имя. Вместе с Клеопатрой, царицей Египта, был один римлянин, которому Рим казался тюрьмой, — Марк Антоний.
Охваченный волнением Германик не сумел скрыть своих чувств.
— Ты видел его вблизи?
— Теперь только я один ношу перед мысленным взором ту ночь. Римлянин был сильный человек, и он много сражался в своей жизни. Он был высокого роста, как ты, и немного похож на тебя, хотя ты и грек, как сам говоришь. Но когда я его видел, он был старше и не такой терпеливый, как ты. Я получил почётное право подняться на корабль последователей Ме-се-кет, я был на вёслах, совсем рядом, когда римлянин взялся за руль священного корабля Ма-не-джет, который мы толкали. Я видел его руку, сильную руку, которая сжимала вместе с рычагом руля прекраснейшую руку царицы, её тонкие пальцы. Как сейчас помню их соединённые руки.
— Ты говорил с ними?
— Нет, я не мог. Я был слишком молод, почти как твой сын, и все ступени посвящения были для меня ещё впереди. Я слышал его голос, громкий голос, который бы услышали воины в сражении, но в ту ночь он звучал тихо. Его война была проиграна, и по морю приближался Август. Наши наставники учат внимательно слушать голоса, и голос Марка Антония, когда он читал молитву, был голосом очень усталого человека. Но он бежал не от страха. Как истинно сильного воина, после стольких лет сражений его тошнило от войны. Я видел их обоих, как сейчас вижу тебя и твоего сына, — его и царицу с соединёнными руками, его рука лежала на её руке, как я уже сказал, и направляла золочёный нос корабля к той точке горизонта, где белел ореол луны. Они смотрели туда, и ничто не могло их оторвать. Их тела касались друг друга сквозь священные льняные одежды. И все мы думали, что даже смерть не сможет разлучить их. По сути дела, они вместе шли к смерти и, наверное, уже решили… И меня печалит, что нынче многое оболгали. Август хотел всё знать и послал в страну своих спекуляторов
