— Не спрошу ни у кого.
Но его беспокойство нарастало.
— А почему они упомянули императора?
Залевк понимал, что из этой головы не изъять неуёмного любопытства, и всё же, принуждённый к глухому молчанию своим положением раба, не ответил и ускорил шаги, так как увидел, что на дороге к каструму собираются беспорядочные группы легионеров, и похоже, что постоянная железная дисциплина уже ни для кого ничего не значит. Он понимал, что в этих мощных легионах может быстро вспыхнуть бунт, как пожар от брошенного в солому факела. Такое уже случалось в правление Августа и особенно часто при Тиберии, ненавистном в качестве полководца и ещё больше — императора.
Но мальчик остановился как вкопанный и спросил, почему Тиберий получил власть вместо братьев его матери.
— Если не хочешь, чтобы я болтался у конюшен и мне все рассказали конюхи, расскажи сам.
Учёнейший раб — никто не знал точно ни его истории, ни несчастья, обрушившегося на него и приведшего к нынешнему состоянию, — свернул в глухую улочку и осторожно начал говорить:
— Однажды божественный Август повстречал женщину, которую, как ты слышал, эти конюхи называют Новеркой. На самом деле её звали Ливия.
— Когда это было?
— Полагаю, с тех пор прошло шестьдесят лет.
Дистанция безграничная для ребёнка, и мальчик недоверчиво замолк, а грек поспешно продолжил, чтобы избежать вопросов:
— Когда Август её повстречал, ей было семнадцать, она была замужем и имела ребёнка. Вот этим ребёнком и был Тиберий.
— А почему её называют Новерка? — сгорая от любопытства, спросил мальчик.
Они остановились на углу, и Залевк бросил взгляд на беспокойные перемещения солдат по Чертополоху.
— Новерка — значит мачеха, потому что у Августа была дочь, Юлия.
Он уклонился от уточнения: «Единственный родной ребёнок». А мальчик сразу же спросил:
— Та, которую сослали в Регий и которая умерла как нищенка?
В отчаянии от такого допроса учитель сдался:
— Да, она, мать твоей матери. — И, стараясь спасти ситуацию, быстро добавил: — Но она не всегда жила там, сначала она была на Пандатарии.
Мальчика взволновало это название, которого он никогда раньше не слышал, и он спросил, что такое Пандатария.
Залевк начал объяснять:
— Один остров, — но прервался, потому что вокруг претория раздались громкие и злобные голоса.
Он попытался снова направиться туда, но мальчик остановил его.
— Я хочу знать вот что: когда Тиберий сделался императором, три брата моей матери были уже мертвы?
Учитель устало выговорил, словно измученный пыткой:
