Бывало, Виталий исчезал из дому, сообщал по телефону, что едет к друзьям на дачу, она относилась к этому спокойно, потому что и ей иногда надо было провести время с матерью или подругами.
Когда родился Славик, то мать Виталия так его полюбила, что взяла все заботы о внуке на себя: жила с ним на даче, кормила, поила. Эта обрюзгшая женщина, любившая вкусно поесть, поболтать о тряпках и нарядах, которым придавала большое значение, жившая научными сплетнями, внезапно преобразилась в заботливую бабушку, и Анина мать ревновала к ней внука, говорила: «Смотри, она тебе совсем избалует сына». В общем-то и на самом деле у них была нормальная семья, все в ней было определенно и устойчиво, были и надежды, или, как любил говорить Виталий, «перспективы»; его родители продолжали им оказывать помощь, но они уже сами многого добились, положение их было достаточно прочным, так что вполне могли бы существовать самостоятельно, рассчитывая только на самих себя. И вдруг все это кончилось.
Ни друзья Виталия, ни ее подруги да и вообще все те, кто их близко знал, не могли понять, почему она так решительно все порвала, когда узнала, что Виталий похаживает к девочке-лаборантке. Аня и сама долго этого не понимала, потому что никакой ревности не испытывала, только брезгливость и внезапно возникшее омерзение к Виталию. Он сначала просил прощения, потом стал угрожать, затем начал упрашивать: ломать из-за этого семью глупо. Мать Ани не вмешивалась в их ссору, она отдала ей комнату в своей квартирке, всячески помогала со Славиком, во всем остальном же, считала мать, должна решать сама Аня. А ее словно сковало: чувствовала, что не может вернуться к Виталию, и чем дольше жила в родительском доме, тем сильнее крепла в ней эта уверенность, но понять истинную причину своего нежелания возвращаться к Виталию она еще не могла. Какая-то ясность забрезжила, когда она встретилась с Клавдией Никифоровной, которая как-то явилась нежданно-негаданно к ним в дом. Мать ушла в гости — то ли Клавдия Никифоровна узнала об этом, то ли ей подсказала интуиция, что Аня сейчас дома только со Славиком; Виталий часто говорил: у матери потрясающая интуиция.
Она вошла, веселая, приветливая, поцеловала Аню в щеку, обдав запахом французских духов. «Коти», — определила Аня и усмехнулась, вспомнив, как Клавдия Никифоровна однажды заметила: «„Коти“ не только приятны, они еще и возбуждают». Она сунула Славику игрушки, словно только вчера с ним рассталась, бесцеремонно взяла его на руки, прижала к себе:
