— «Вечный снег», — сказал Коэн, — как и многие другие прелести, приходит только с Тибета. — Нагнувшись, мужчина отпил. Коэн подождал, пока он выпрямился, и продолжал: — Я ищу того, у кого он есть.
— В каком количестве?
— Как можно больше.
— В…
Тибетец сделал характерное движение руками, пытаясь найти нужное слово на непали.
— …в обмен на что? — подсказал Коэн.
— Хоу. В обмен на что? — Подняв подбородок, мужчина пристально смотрел на Коэна черными щелками глаз, брови вопросительно изогнулись на лице с плоскими щеками, выступающим носом и ровной прорезью рта.
— Что больше всего ценится в Тибете?
— Это бедная страна… — Руками он попытался помочь себе выразиться.
— Сестренка, — позвал Коэн, — пожалуйста, принеси еще горячей воды для моего гостя. — Он зачерпнул еще кофе. — Но Тибет — храбрая страна.
— Храбрость сама по себе — ничто.
— Без храбрости жизнь — ничто.
— Трудно сражаться против танков и самолетов камнями.
Коэн молчал. Откуда-то из складки своей накидки-одеяла тибетец достал маленькую глиняную трубку и кожаный мешочек. Из мешочка он вытащил комок гашиша, наскреб немного порошка в трубку и положил ее на стол, затем он подошел к печке и вернулся, держа кончиками пальцев маленький уголек, положил его сверху на трубку и предложил ее Коэну.
Сладкий дым с привкусом дерева от уголька и запахом глины от трубки был очень крепким. Затянувшись после Коэна, тибетец наскреб в трубку еще гашиша. Оконце за его плечом искрилось, словно ледяное, как будто множество звездочек взметнувшегося на солнце снега. Коэн видел мужчин с косами на ссутуленных спинах, по их лицам со впалыми щеками было трудно что-либо прочесть. Он чувствовал себя, как первобытный человек, попавший в чужое племя. «Это те, кто убил Алекса. Те, кто убьет меня, как только узнают. Но именно они могут дать мне ключ к разгадке».
— Скоро я еду за океан, — сказал он. — Я бы купил «вечного снега» для своих друзей.
Бронзовые губы тибетца раздвинулись в улыбке:
— Как ты сказал на непали, «в обмен на что»?
Коэн не отвечал. За грязным, грубо сколоченным столом воцарилось многозначительное молчание. Он почувствовал, что, если даже он никогда не заговорит, ничего не изменится. Мухи облепили края его чашки; он безразлично смотрел на них.
— У моих друзей осталось много оружия с войны во Вьетнаме.
— Я не знаю об этой войне. Она еще идет сейчас?
— Она закончилась.
— Значит, твои друзья победили?
— Хуэна.
— Откуда же у них оружие, если они проиграли эту войну?
