— Зачем им все это? — недоумевал студент. — Неужели нельзя решать свои проблемы какими-то другими способами? Даже представить не могу, что было бы у нас в Дагестане, начни люди так же разбираться в межнациональных отношениях. Ведь тридцать шесть коренных народностей проживает в нашей республике…
Признаюсь, вопрос, заданный Джамалом, в последующие дни не раз вставал и передо мной. Порой казалось просто непостижимым: почему люди, возмущаясь какими-то порядками, сетуя на неудовлетворяющие их условия жизни, делали все для того, чтобы жизнь свою усложнить еще больше, создать искусственно новые трудности и себе лично, и согражданам? Но впервые этим вопросом я задался там, в Кировабаде, во время короткой остановки поезда. Уж слишком противоестественным выглядел совершенно пустой вокзал в немаленьком в общем-то городе. Ни встречающих, ни провожающих на перроне. Вышли несколько пассажиров из вагонов и поспешно растворились в ночи. Действовал комендантский час. И, словно отсчитывая минуты его течения, желтым глазом равномерно мигал светофор над хорошо видимым с поезда ближайшим перекрестком — тоже совершенно пустынным.
А утром была встреча с Баку. Там время действия комендантского часа уже закончилось. На привокзальной площади было людно, открывали свои палатки кооператоры и… устраивались на броне танков отдохнуть воины, стоявшие на посту всю ночь.
Присутствие на улицах военной техники и солдат в бронежилетах возле нее поначалу показалось едва ли не единственным проявлением особенности обстановки в столице Азербайджана, ее отличия от любого другого большого города. Но вскоре я стал замечать и другие характерные детали. Была суббота, а многие магазины не работали. Ездили личные автомобили, но общественный транспорт, похоже, совсем не действовал. Впрочем, иной раз я видел несущийся на бешеной скорости рейсовый автобус — весь в развевающихся флагах, с распахнутыми дверями и окнами, из которых раздавалось неистовое скандирование десятка полтора молодых глоток: «Карабах! Карабах!»
Но главной приметой города в тот день было все-таки движение пешеходов. Толпы людей, будто подчиняясь единой воле, шли с разных районов Баку в одном направлении — к площади имени В. И. Ленина, где уже несколько суток подряд продолжался непрерывный митинг. Прошел туда и я, увидев многотысячное человеческое море.
И первое слово, которое понял на площади в усиленной мощными динамиками азербайджанской речи, было снова: «Карабах…»
