— У кого же просить защиты? Я ведь с акцентом говорю. Ни в Армении, ни в Азербайджане за свою не принимают…
— Где вы живете?
— У подруги прячусь.
Альберт Михайлович потянулся было к телефону, но остановился.
— Я сам направлю ваше заявление в прокуратуру Армении. Эсмеральда смотрела на него в упор, ловя каждое слово. И генерал понял, что смутило дежурного. Не настороженность, не страх были в ее глазах — в них была обреченность.
Она медленно поднялась и точно слепая пошла к двери.
— Постойте! — окликнул Альберт Михайлович. — Я обещаю сделать все, что в моих силах…
Мы проводили ее через посты. На улице, у бронетранспортера, Эсмеральда остановилась.
— Забыли что-нибудь?
— Нет…
И вдруг зашептала с ненавистью, на срыве:
— Я проклинаю их! Всех, кто начал этот раздор, эту резню, это… зверство — проклинаю! Аллахом отца, Христом матери — проклинаю! Проклинаю!..
Повернулась резко и ушла. Скоро ее не стало видно. Растворилась, растаяла в огромном городе…
«Команда» Мухиной
До землетрясения все знали, что Елена Сергеевна — жена полковника Мухина. Теперь же, когда вдруг понадобилось встретиться с Анатолием Сергеевичем, некоторые переспрашивали: это Елены Сергеевны муж?
Мухина нынче домохозяйка. И тем не менее едва ли не самый известный человек в Ереванском гарнизоне, и не только в нем. В самые первые дни и недели после подземного удара, когда в столицу республики бесконечным потоком везли раненых, без Елены Сергеевны и ее «команды» не могли обойтись ни в политотделе, ни в госпитале, ни во многих других местах.
О Елене Сергеевне все приезжие слышали. Да мало кто видел. Особенно в те дни. А мне — повезло. Поздним вечером в коридоре штаба кто-то громко позвал:
— Елена Сергеевна! Загляните, пожалуйста…
Словом, встретились. И было у Елены Сергеевны целых полчаса.
— С чего началось все? Мой Анатолий сразу после землетрясения в Ленинакан уехал, а вечером звонит: наших знакомых в больницу «скорой» увезли. Сюда, в Ереван. Я все бросила — и в такси… Проведала. Уходить собралась, смотрю — ребенок на кровати сидит. В трусиках и… гимнастерке. Мальчик, говорю, что ты здесь делаешь? А он обнял меня, дрожит: тетенька, найди папу…
Сердце у меня оборвалось. Кажется, тогда лишь и поняла, какая беда к нам пришла.
Мчусь в гарнизон. Все женщины и дети — на улице, в дома заходить боятся, нас ведь тоже трясло, еще как! Подхожу к ним. Женщины, говорю, там, в больнице…
Тут же 273 рубля собрали. А что с ними делать? Потом-то научились, на самое необходимое и детское тратили — распашонки, ползунки…
