– А зачем конюх покинул замок?
– Он всегда ночью выводит наших лошадей на водопой к реке, милорд.
– Понятно. Патрульные кого-нибудь видели?
– По их докладам нет, милорд.
Я вздохнул. Что это за патрульные, если они не видели чужаков?
– Слушай меня, сержант, внимательно. В замке предатель. Он сообщил о поездке господ кому-то чужому, и патруль никого не видел. Тебе это не кажется странным?
Сержант нахмурился и стал топтаться на месте. Потом поднял на меня свои выцветшие глаза. Его лицо, черное от загара и испещренное морщинами, стало суровым.
– Мы нехейцы, милорд. Среди нас нет предателей.
Ох уж эта гордость горцев.
– Предателей, может, и нет, сержант, а вот ротозеи есть.
– Я все выясню, милорд.
– Не надо. Я сам разберусь. Ты про наш разговор молчи. Ступай и думай. Никого из замка не выпускать! Приведите ко мне конюха.
Я дождался, когда в дверь войдет смуглый черноволосый кудрявый крепыш. На вид ему лет сорок. Широкий в плечах, среднего роста и с ухоженной бородой в завитушках. На нем была жилетка из синего бархата и до блеска начищенные сапоги. За голенищем засунута плетка с красивой резной рукояткой. Франт.
Конюх поклонился, но с каким-то внутренним достоинством. Выпрямился и потупил взгляд, разглядывая носки своих сапог.
Он не боится, понял я.
– Ты, Авсей, из какого народа будешь? – спросил я.
– Мать лигирийка… с севера империи, отца не помню.
– А как ты здесь оказался? Так далеко от империи?
– Меня выкупил на рынке рабов барон Шарду и дал вольную. С тех пор вот уже десять лет я при конях.
Я сменил тему разговора и спросил в лоб:
– Ты выходил из замка ночью перед поездкой госпожи управительницы?
Я спросил о том, что и так знал. Мне нужно было посмотреть реакцию конюха. Но Авсей совершенно спокойно ответил:
– Выходил, ваша милость. Я каждую ночь вывожу коней на водопой и попастись на травке.
– А с кем встречался?
– Ни с кем.
– А кого видел?
– Видел патрульных.
Что самое странное, конюх говорил правду. Его аура была спокойной, без эмоциональных всплесков.
– Ты не любишь дворфу? – спросил я прямо.
– А за что мне ее любить? Она мне не мать, не невеста. – Авсей даже слегка ухмыльнулся.
– Но ты ее разве не ненавидишь?
– Ненавижу? Нет, ненависти я к ней не питаю.
– А как ты к ней относишься? Ты желаешь ей смерти?
– Если бы я желал смерти всем, кто сделал мне больно, то давно бы умер от желчи. – Конюх вновь с чувством превосходства ухмыльнулся.
«Странно, – подумал я. – Авсей разговаривает не как простолюдин».
