Еще в 1936 г. Управлением культурно-просветительными предприятиями Ленсовета по заданию Наркомпроса РСФСР был разработан план разгрузки музейных ценностей на случай непредвиденных чрезвычайных обстоятельств. (Речь шла о музеях, находившихся в подчинении Управления культурно-просветительными предприятиями Ленсовета: о пригородных дворцах-музеях и парках Гатчины, Павловска, Петергофа, Пушкина и Ораниенбаума, а также о Летнем дворце и Летнем саде, о домике Петра I, о Музее истории и развития Ленинграда, о Государственном антирелигиозном музее – Исаакиевском соборе.)
Специальной комиссией, в состав которой входили профессора Э. К. Кверфельд и С. П. Яремич, а также представители Ленсовета, Управления дворцами и парками Ленсовета и дирекции дворцов-музеев, был подготовлен список предметов, подлежащих эвакуации из дворцов-музеев городов Пушкин, Петергоф, Слуцк (Павловск), Красногвардейск (Гатчина). Исходя из данных комиссии (количества музейных предметов, подлежащих эвакуации), Наркомхоз РСФСР определил потребность в подвижном составе и наметил эвакобазы в Сарапуле и Горьком[105].
Итак, из дворцовых пригородов Ленинграда необходимо было эвакуировать 4871 экспонат за 4 дня. В соответствии с заданными объемами Октябрьская железная дорога должна была выделить в случае войны всего восемь вагонов. При этом четыре вагона из этих восьми предназначались Гатчинскому дворцу. В «плане» объяснялись причины такого распределения: отдаленность Гатчины от Ленинграда, наличие большего, чем в других музеях, числа уникальных музейных вещей (например, в Гатчинском дворце было 54 тысячи единиц музейного хранения, в Петергофе – 31,5 тысячи, в Павловске – 22 тысячи)[106].
Немаловажным было и то, что рядом с Гатчинским дворцом (примерно в 600 метрах) находился крупный военный объект – аэродром, который мог привлечь внимание бомбардировочной авиации противника[107].
Управление культурно-просветительными предприятиями, несмотря на постигшие его неудачи в переписке с Ленгорсоветом, работу по составлению новых списков все же не прекратило и продолжало ориентировать на них подведомственные музеи. Кроме того, стремясь дать музейным работникам необходимые знания по упаковке, переноске и перевозке музейных ценностей, оно в 1941 г. (накануне войны) издало инструкцию, составленную профессором М. В. Фармаковским – главным хранителем Русского музея[108]. К сожалению, работа по формированию эвакуационных списков проводилась только в пригородных дворцах-музеях, городские же музеи, подведомственные Управлению культурно-просветительными предприятиями, таких списков не имели. Что же касается инструкции, то она дошла до музейщиков слишком поздно: они не успели с ней должным образом ознакомиться, уже шла война. Об этом, в частности, свидетельствует отчет сотрудников Гатчинского дворца-музея об эвакуации. В заключительной части они пишут: «Один из выводов из опыта наших работ по эвакуации – настоятельная необходимость неотложной работы над повышением квалификации хранителей, над пересмотром инструкций, данных хранителям, находящимся при эвакуированных музейных ценностях»
