«…Здравствуйте, Игорь!
Знаете, я ведь специально удалила Ваши письма и адрес, чтобы не было возможности написать. Но найти адрес в Инете — проблем нет. Первый же Гугл, третья ссылка была с адресом.
Тогда, в августе, я скопировала только последние Ваши записочки в Word, чтобы читать и напоминать себе, что такое унижение.
И не нарываться больше.
Не знаю, что Вы вкладывали в те свои строчки.
Хотите знать, как я их прочитала? Вот так: „Займи свое место на коврике у двери, не грузи меня реалом. Будем играть по моим правилам — или пошла вон“.
Я выбрала „или“.
И хотя очень тосковала, я не могла Вам писать. Не потому, что не хотела общаться, а потому, что… словом, я думала, что Вы вздохнули с облегчением, когда я исчезла из Вашей почты со своими дурацкими письмами.
Я Вас до сих пор чувствую.
Эта записочка не обязывает Вас отвечать.
Лика».
* * *
«…Много читал о миражах в пустыне. Теперь, получив вот эту Вашу записку, понимаю в полной мере, что это такое» — так ответил он. Через сутки и еще один час.
И принялся ругать меня и стыдить за то, что для меня, оказывается, вся наша переписка взахлеб ничего не стоила. Будто не было никакого понимания с полуслова, чтения между строк, умения читать молчание и слышать то, что говорится, совсем не так, как слышат другие, а на нюансах, полутонах…
Вот, думал, нашел во мне чрезвычайно тонкого и близкого человека. По некоторым проявлениям, почти родного.
И еще — о боже! — оказывается, он отправил мне посылочку и ждал, что я вскрою и все пойму. Пойму все, что он хотел сказать, но не мог, не выговаривалось.
Жизнь вливалась в меня такими дозами, что я не поспевала ее впитывать. Словно в сказочном присловье: мед пила, по щекам текло, в рот не попало.
* * *
«…Я сейчас отвечу на Ваше письмо, только прежде хочу сказать, я без ума счастлива, что Вы отозвались, потому что весь день только и делаю с утра, что почту проверяю и уже себя ненавижу и убеждаю, что Вы просто проигнорируете мою записочку, и я просто счастлива, просто без сил счастлива.
Сейчас объясню Вам все о себе.
Просто я дура».
* * *
Через час отправила это:
«…Игорь, дорогой.
Я попытаюсь объяснить. Хоть бы у меня получилось.
Пожалуйста, услышьте меня. Мы слишком похожи, и оттого нас стремительно разносит в стороны, что наши ложные выводы друг о друге столь же похожи, оттого диаметральны…
Понимаете, я боюсь навязываться. Боюсь, что Вы уже едва терпели меня. Потому что когда от боли Ваш голос был сух — я в этом видела лишь холодность и утомление. Я умею понимать правильно лишь тогда, когда ощущаю полное приятие. Стоит мелькнуть отстраненности, я впадаю в панику и начинаю подвергать сомнению все. И Вы, похоже, такой же.
