Понимаю теперь, что именно для меня прозвучало как неприятие меня. Я нужна была ровной и спокойной, а с этими нежными придыханиями, и капризами, и паникой сомнений — нет. Вот так я это услышала, когда уже захлебывалась от своих мучительных чувств к Вам. Им нет названия. Но Вам они досадны, я понимаю, потому что застят понимание. И ровное общение.
И я просто казнила себя за то, что дошла до такого унижения (я же так думала тогда).
Боже, я так рада! Так рада, безумно просто!
С ума сойти. Боже мой, у меня просто слов нет… ну что мне сделать… что же мне делать…
Поймите, у меня самооценка минусовая. Стоит кому-то выказать даже легкую невнимательность и небрежение, я сразу чувствую себя отверженной и бреду прочь. И замыкаюсь наглухо, и начинаю себя ненавидеть.
Это такая первичная реакция на неприятие, сформировавшаяся за первые двадцать лет жизни.
И вторые двадцать лет ничего не поправили. Только люди близкие очень сильно меня чувствуют и не дают забрести далеко, ловят, тормошат, разубеждают — и все становится на место.
А Вы даже не окликнули меня и не спросили — в чем дело. И я поняла — что Вам все так надоело, что Вы только рады такому исходу. И начала выкарабкиваться в одиночку. Писала тексты сумасшедшие. Вы их читали — и молчали. И я только больше вязла в своих ошибочных выводах: Вы разочаровались во мне полностью, и я не стою того, чтобы пытаться меня разубедить».
* * *
«…Вы мой портрет, только в женском обличье…» — сказал он в ответ.
И он так же мнителен и кидается прочь, едва почудится, что он не к месту…
И если бы я только знала, насколько и как нужна ему…
Но вот, не переносит он громких звуков, криков, бурных жестов. Нервы ни к черту.
Вот как-то так примерно. Но три строчки я выучила наизусть:
«Я от Вас никуда не уходил. И никуда Вас не посылал и не отталкивал.
Это все Вы сами. Подойдите к зеркалу и покажите себе язык…
Я все время с Вами. И сейчас с Вами».
Я улыбалась, но к зеркалу не пошла.
Вот какой новый ракурс раскрывается у максимы «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Оказывается, это весьма трудно, если судить по нашей с ним близнецовости…
Откуда же мне знать — насколько ему плохо? Разве только по тому, как мне без него было плохо.
А меня настолько ничего не радовало, что даже лицо меня выдавало. Муж пару раз засек мое «личико-само-по-себе» и в тревоге был, боялся затяжной депрессии. За двадцать лет навскидку определяет. У меня ведь тоже нервы ни к черту.
«…Игорь, хороший.
