Не случилось.
Но уйти я не могу. Если я уйду, несчастных людей станет больше. Если останусь — несчастной буду только я одна.
Не получить желаемое — это не так больно, как когда тебя лишают уже имеющегося насущного.
Может, поэтому заповеди начинаются с «не пожелай»? Потому что быть лишенцем — это страшней, чем не иметь вовсе.
Не хочется говорить о своей жизни, используя тривиальные клише «виртуальный роман», «почтовый роман», хоть это и стало уже довольно привычным явлением в отношениях между мирами мужчин и женщин.
Но мы в силах наполнить привычные формы отношений самым непривычным содержанием — честностью и способностью слышать не только себя, стоит только захотеть…
Все, что происходит с тобой, кажется таким уникальным. Эта переписка — узнавание вне видения, вне слышания, на одном лишь понимании смыслов, загруженных в вагончики слов. И летают наши курьерские поезда писем туда-сюда. Но иногда случаются крушения…
«…Игорь, Вы говорите, что ждали, когда же я напишу о Ваших рассказах, а я взяла и написала о Вашей жизни…
Но я сразу ощутила Вас лучше, полнее, чем Вы были в текстах.
Это другой механизм ощущения, другой слой. У меня такого не было ни с кем. Словно alter ego мелькнуло в Зазеркалье…
Любая статья после этого была бы откатом назад. Огрублением.
Я написала бы ее в два часа. Но для этого мне надо было бы отстраниться до холодности, до безразличия.
Наверное, так и надо сделать. Так и надо. Да.
Вы обнажаете передо мной механизм своих ощущений.
Понимаю я, мои метания Вам — как контрастный душ конечно же. И я бы так же чувствовала… но, поверьте, общаться дружески с влюбленной женщиной невозможно. Вернее, со мной, влюбленной, общаться невозможно.
Это были бы сплошные притязания, Вы бы от них отмахивались, как от надоедливых мух. Надоедливых мук. Я ужасная собственница.
УЖАСНАЯ. Слепая собственница.
Дикая, совершенно нецивилизованная женщина: когда люблю — знать ничего не хочу. И на то, чтобы укротить эту стихию в себе, уходят все мои силы. Для общения не остается ничего. Для жизни тоже.
Вам страшно, что я прочитываю Вас насквозь, причем в самой больной ипостаси на сегодняшний день?
Эти письма мне уже снились однажды. Бывает такое с Вами?».
* * *
Моя ночная жизнь проходит отчасти на улице, потом дома в слиянии с ноутбуком, потом с книжкой, и в четвертом часу мне удается уснуть.
Около полуночи иду обычно в «Ленту». Брожу по гипермаркету, ночью народу почти нет, покупаю длинный батон фирменной выпечки, памелу, тан. В огромном магазине очень тепло, яркий свет, красивые предметы. Перед выходом в кофейном автомате покупаю горячий шоколад в коричневом пластиковом стакане и выхожу в залитую фонарным светом ночь.
