Но ведь именно тогда и вбрасывает нас не по своей воле туда, куда сами мы ни за что бы не пошли.
А пойти стоило бы. Хотя бы для того, чтобы увидеть в паспортном отделении милиции такой плакат: «Гражданин! Отсутствие у Вас судимости не Ваша заслуга, а наша недоработка».
Синие дочкины глаза дивились цинизму слогана, и вот когда вспомнилась некстати недавняя эта поездка в одну из шведских тюрем.
Тюрьма в Линчеппинге
Неподалеку от Линчеппинга существовал медицинский профилакторий.
Этакий санаторий выходного дня.
Его упразднили за невостребованностью. А в корпусах обустроили тюрьму легчайшего режима.
Такой режим, знаете ли, для проштрафившихся на экономическом поприще. Для незадачливых бухгалтеров, медлительных магазинных воришек, компьютерных абъюзеров и прочего невыдающегося криминалитета.
В сосновой рощице стоял сей полигон исправления. Был он светел стенами, широк окнами, просторен холлами.
Решеток нет. Зачем? Каждому подневольному обитателю на ножку надевают браслет с датчиком. Браслет снять сложно. Да и куда бежать?
По зданию нас водил начальник тюрьмы.
Вот камера.
Комната на двоих. Туалет и душ. Холодильник и телевизор. Чисто и светло. Похоже на трехзвездочный отель.
Тюрьмой не пахнет. Пахнет несвободой. И еще томительное что-то реет в воздухе. Мне хочется быстрее уйти. Здесь горе. Горе. Ступор. Тупик. Выйти из него можно, но ценой громадной и кропотливой внутренней работы.
Но всех остальных в группе впечатляет другое.
Чистенькие заключенные ходят по зданию неспешным скандинавским ладом — кто по делу, кто с работы, кто в кафе платное, кто в спортзал.
В коридоре через каждые пятьдесят метров на стенах прозрачные пакеты с бинтами, бактерицидным пластырем, антисептиком. Если поранил руку на работе — сам прижги ранку, заклей, забинтуй.
Все мужчины очень стильные и очень разные, хотя одеты одинаково — серые футболки и черные комбинезоны.
Солярий работает. И парикмахерская.
Кто-то из ребят интересуется — есть ли тут карцер. Начальник кивает радостно: «А как же! У нас все серьезно! Идемте!». Спускаемся в бельэтаж.
«Вот!» — открывает белую дверь наш Вергилий.
Белая комната. Белая кровать. Окошко маловато и высоковато. Чистейший туалет. Стерильная чистота.
Мы все — один немой вопрос.
Даже шведский тюремный страж ловит горестные волны нашего удивления: «Какой же это карцер?».
— Нет телевизора, — поясняет он, — нельзя работать во время нахождения в карцере, нет гостей, нет кафе, только обычное меню.
