Пусть я не люблю его, но мы одинаково реагируем на многие важные вещи и раздражители. Знаете, есть такие генетические перекрестья, когда узнаешь именно кровное сходство? И это такое сходство, которое отделяет вас двоих от остального мира, реагирующего на то же самое совсем по-другому. Это родство — тоже подвид любви.
Но это не та любовь, которая любовь и которая в моей юности случилась однажды. Впрочем, если Вы прочли „Хрупкие пределы…“, Вам не надо больше объяснять.
Тогда случилась любовь. И я не смогла уехать с ним. Все вокруг твердили, что делать нечего, у вас — любовь, надо решиться.
Но я не могла — у него трое малышей. И хотя он был гигант и мог обеспечить жену и детей хорошо, я не могла, понимаете? Не могла.
Если бы я знала тогда, насколько редкая эта птица — любовь. Она не привыкла, что от ее даров отказываются.
А если бы знала? Не уверена… только острей бы еще была боль, пожалуй…».
Хрупкие пределы обитания
…Мне двадцать лет, я больше не могу жить дома, не хочу, я должна уйти, не важно куда.
Мне нужно уйти так, чтобы надо мной простерлась другая юрисдикция, не родительская, поэтому я уйду замуж.
Я уйду с первым, кто позовет меня в свою жизнь. Потому что я все равно никого не люблю, кроме…
Кроме того, кого любить не показано по всем критериям здравомыслия.
Он женат, старше меня на десять свершившихся лет, у него дети. Маленькие дети.
Мы расстались год назад, так и не став друг другу Мужчиной и Женщиной…
Вот беда, меня нельзя показывать взрослым мужчинам. (Сверстникам что, они даже разговаривать со мной не решаются — я непоправимо умная идиотка). А нормальные взрослые мужчины быстро чуют мою бесприютность и протягивают руку. Но я — чума, мной легко заболеть, выживают только вакцинированные.
Уставшая быть собой, я разыграю пьесу под названием «Семья». Пока буду играть — буду этим жить.
Молчаливый обожатель Саша старше меня лет на семь, у него светлая малолитражка и трехкомнатная квартира. Можно уйти в его жизнь и жить там. Я потеряю себя в кулисах чужих декораций, мне станет легко-легко.
Вечно робеющий Саша чувствует мои вибрации и, отчаянно смелея, говорит:
— У тебя очень красивая талия, я так давно мечтаю положить руки тебе на талию.
— Ну так положи, — лукаво улыбаюсь я.
Он шагает ко мне и, нерешительно примерясь ковшиками ладоней, пристраивает свои вытянутые руки. Мне смешно.
— Теперь ты успокоился? — насмешливо спрашиваю я.
Он неожиданно выпаливает:
— Я успокоюсь, когда ты согласишься выйти за меня замуж!
