Цела.
И…
И сердце её билось громко, едва ли не громче его собственного. А в груди кипели слезы. Их Ежи тоже слышал. Как и обиду. И усталость. И…
- Не отпущу, - сказал он зачем-то.
- И не надо, - Стася мазнула ладонью по носу и сама вцепилась в рукава, будто испугавшись, что Ежи, нарушив данное слово, возьмет да отпустит. – Ты… один?
- Не совсем, - вынужден был признать Ежи. – Там… свеи идут. С кораблем.
- С кораблем – это хорошо, - Стася тихонько вздохнула и все-таки отстранилась. Немного. А показалось вдруг, что пропасть пролегла.
- И этот твой… жених.
- Он не мой. Жених. И вообще… что это за манера, живого человека против воли замуж отдавать?
Теперь Ежи видел, что она улыбается.
И как улыбается.
И душа его пела от этой вот улыбки.
- Сложно все… но тут… в общем, я не одна… много кто… там, - она махнула куда-то в темноту, в которой дрожала звездочка костра. – Сидят. В стороне… и еще Лилечка. Хорошо, что вы нас спасли, а то холодно здесь как-то что ли. И есть хочется.
…позже, сидя на огромной бочке, на которую для тепла накинули толстенную шкуру – Стася старалась не думать, где водятся подобных размеров медведи, крепко надеясь, что жизнь позволит избежать встречи с ними – она жевала сухую лепешку, запивала холодным компотом и думала, что, наверное, стоит извиниться.
Перед Ежи.
И самозванным женихом, который определенно не собирался от жениховства этого отказываться. И перед свеями тоже. Хотя, если подумать, перед ними она точно не виновата. Лилечка сама ушла. Ну, то есть с теткою, которая, явно подозревая, что за это приключение её не похвалят, держалась поближе к Стасе.
Но на свеев поглядывала.
И время от времени тяжко вздыхала.
Лилечка вот, забравшись на вторую бочку – и для неё нашлась шкура, вряд ли меньше первой, все-таки медведи в здешних лесах водились матерые, плохой экологией не испорченные – мотала ногами и что-то рассказывала.
Свеи слушали.
Обступили и слушали.
Внимательно так. И было во всем этом что-то донельзя странное, ненормальное даже – матерые мужики, которые этих вот медведей, как Стася подозревала, самолично завалили, может, даже без оружия, и склонили головы перед хрупкой полупрозрачной девочкой.
- Шапочку ей подарить надо, - сказала Стася Бесу, что улегся на коленях, ибо колени хозяйские, как любому коту ведомо, всяко мягче медвежьих шкур будут. – Красную.
- Зачем? – хором спросили Ежи и князь, одаривши друг друга взглядами… странными такими взглядами. Что-то в них новое появилось.
