Добравшись до столика, Кен уставился в спасительное меню, закурил и лишь после нескольких глубоких затяжек сумел придать взгляду необходимую уверенность. Его большие серые глаза приветливо осмотрели присутствовавшую в зале публику, он улыбнулся в одну сторону, помахал — в другую, улыбнулся и помахал — в третью, а по направлению к четвертой тоже улыбнулся и помахал, но затем счел такую холодность неприличной, встал и с обворожительным оскалом светского льва отправился целоваться.
Его друг, сын писательницы Петрушевской Федор Павлов-Андреевич, называл светскую жизнь «взаимным облизыванием». Свет состоял из людей тщеславных, нуждавшихся, подобно малым детям, в ежесекундном подтверждении своей желанности. Здесь все щедро купали друг друга в любви. И, конечно же, целовались или хотя бы делали вид, что целуются, едва касаясь щеками. Иностранцы — троекратно, с эмоциональным причмокиванием и постаныванием, сопровождая процедуру стандартными репликами. «О-о! Darling!» Первый чмок, первый стон. «How are you?!» Второй чмок, второй стон. «You look gorgeous!» Третий чмок, третий стон. Чопорные иностранцы, если не были геями, резервировали такие приветствия только для знакомых противоположного пола.
Ассортимент русских актов светской любви был разнообразней. Можно было прикладываться два раза в знак особой привязанности: так лобызались и мужчины с мужчинами, приобняв друг друга за плечи — поцелуй члена политбюро с председателем обкома КПСС, — и мужчины с женщинами — при этом разрешалось держаться за талии, как в танце, — и женщины с женщинами — по накалу лживых страстей такая сцена иногда напоминала лесбийское порно вроде «Проказниц Палм-бич». Однократный поцелуй был более распространен в московском свете, но его эмоциональный диапазон имел множество вариантов. Здесь встречался и поверхностный «привет-привет», и снова вспыхнувшая страсть а-ля «Поющие в терновнике»: он кардинал, а ей пятьдесят с плюсом, как аудитории Первого канала, — и умиротворенный поцелуй супружеской пары после покупки посудомоечной машины, и сладкий поцелуй ненасытных любовников, впрочем, уже утомленных многочасовыми ласками.
Как раз такой поцелуй подарили друг другу Алехин и ведущая Первого канала Катя Стриженова. Кен заглянул в ложбинку ее красивой груди, где на золотой цепочке покоилось брутальное серебряное кольцо Cartier из коллекции Santos. Любая конкретика прозвучала бы вульгарно, поэтому Кен просто удивленно приподнял брови, как будто не веря глазам своим, затем перевел взгляд с груди на смеющееся лицо Стриженовой и сказал: «Ты потрясающе выглядишь. Где мои семнадцать лет?» — «А где мои, Кен? Ну, как твое «ничего»?» — «Полагаю, что так же, как и твое, — прекрасно себя чувствует». От темы «ничего» они перешли к теме «никакой» и наконец пунктирно поговорили «ни о чем». Исполнив светский долг, Алехин поднялся с фразой: «Ну и ты не пропадай». Чмок… «Моя дорогая…» Чмок.
