Вслед за ним ринулся в битву и могучий Гернот. Так же, как и брат, немалый урон нанёс он дружине хозяев. Меч, что получил он в подарок от Рюдегера, в тот день вдоволь напился крови. Младший сын Уты тоже не остался в стороне: со звоном крушил вражьи шлемы и рвал кольчуги.
Храбро бились воины-бургунды, но Гизельхер сражался отважнее всех — там, где гулял его меч, враги ложились, словно трава под косой.
Однако гунны в ратном деле тоже не были новичками и умели постоять за себя. Повсюду сверкали мечи, дворец оглашали крики и стоны. У порога зала кипел особенно жестокий бой. Гунны осаждали дверь изнутри и снаружи — одни из них рвались внутрь на выручку друзьям, другие хотели вырваться из зала и пробиться во двор. Но доблестный Данкварт, встав на пороге, сумел дать отпор и тем, и другим. Жестокая резня шла вокруг героя, меч его, звеня, разбивал шлемы, но всё же вряд ли остался б он цел, не позаботься о нём его брат.
— Друг Фолькер, — окликнул смелого шпильмана Хаген, — хочу попросить вас об услуге. Взгляните, там, у входа, враги, словно псы медведя, со всех сторон окружили Данкварта. Спасите его или погибнет он под их клинками.
— Иду, — ответил бесстрашный скрипач и отправился на помощь.
Задорную песню играл он по пути своим недругам, и брызги крови сопровождали звуки той музыки. Всем рейнцам пришлась по нраву игра Фолькера.
— Меня прислал ваш брат, — сказал скрипач, приблизившись к Данкварту, — чтобы я разделил с вами ваш нелёгкий труд. Давайте встанем спина к спине, и тогда, ручаюсь, ни один враг не пройдёт сквозь эти двери.
Так они и порешили. Теперь Данкварт следил за лестницей, и каждый, кто приближался к дверям, скатывался вниз. Фолькер же отбивался от гуннов, желающих покинуть зал.
— Друг Хаген, мы намертво закрыли двери зала, — крикнул шпильман, перекрывая шум боя. — Два меча заперли их, и это надёжнее, чем тысяча замков.
Хаген, ободрённый известием, забросил свой крепкий щит за спину, и начал расплачиваться за нанесённые обиды с такой яростью, что враги, запертые в зале, перестали надеяться на спасение.
Правитель Берна встал на скамью и, увидев с высоты, как лихо рубит Хаген блестящие доспехи врагов, сказал:
— Если ничего не предпринять, владетель Тронье и нас заставит испить горькую чашу.
Немало гуннов к этому времени перебили бургунды, и отвага их не на шутку испугала Этцеля. Он понял, что даже королевский сан не спасёт его и супругу от мечей рейнцев.
Тогда Кримхильда со слезами на глазах обратилась к владыке амелунгов Дитриху Бернскому:
