Взор Хагена вспыхнул гневом:
— Клянусь нашей дружбой, никогда я не выкажу почтения этой королеве! Если я встану, бойцы её, чего доброго, решат, что я страшусь ссоры. Тут и говорить не о чем — пред той, что желает моей смерти, я не стану из вежливости гнуть шею!
Тут он высокомерно оглядел противников, вытянул ноги и положил на них меч в обшитых парчою ножнах. Узнав по отделанной золотом и украшенной зелёным, как трава, яблоком, рукояти меч Зигфрида, Кримхильда заплакала и поняла, что враг её намеренно хвастается им.
У скрипача Фолькера, как и положено, имелся смычок. И был он, надо сказать, столь остёр, тяжёл и широк, что не раз служил владельцу вместо меча. Видя приближающихся гуннов, шпильман положил его поближе. Так и сидели два героя рядом, дожидаясь прихода королевы. Страх был неведом их душам, бойцы решили не вставать пред ней.
Подойдя к витязям, Кримхильда молвила:
— Кто звал вас сюда, высокомерный Хаген? Неужто вы думаете, что я позабыла, сколько претерпела страданий из-за вас? Видно, гордыня совсем лишила вас разума, если посмели вы сюда явиться.
— Никто не звал меня, — ответил Хаген. — А здесь я лишь потому, что по долгу чести сопровождаю на пир бургундских королей, покорным вассалом которых являюсь.
— Хаген, вам известна причина моей к вам ненависти. Признайтесь, ведь это вы убили моего мужа Зигфрида, скорбеть о котором я буду до самой могилы.
— Да, я Хаген, и это моей рукой был повержен Зигфрид, — ответил он Кримхильде. — Я убил его, потому что вы бросили тень на честь моей королевы и своей бранью довели её до слёз. Не стану отпираться — я единственный виновник всех ваших бед и готов за то отвечать. И пусть тот, кто решит отомстить мне, сделает это сейчас и без лишних слов.
— Вы слышали, он признался в своей вине, — обратилась Кримхильда к вассалам. — Теперь мне всё равно, что произойдёт с ним дальше.
Гуннские бойцы переглянулись и ответили госпоже молчанием. Слишком хорошо понимали воины, что пусть врагов всего лишь двое, но оба они закалены в сражениях, и не видать гуннам победы в схватке с ними. Начни они бой, лишь новой славой покрыли бы бургундов. Страшно было им совершить то, что они поклялись исполнить.
Один из гуннов наконец вымолвил:
— Что вы смотрите на меня? Какие не сулите подарки, а нет таких, ради которых я готов расстаться с жизнью. Супруга Этцеля ведёт нас к смерти и более никуда.
— Согласен я с тобой, — сказал другой боец. — Пусть даже дают мне горы золота, не соглашусь я вступить в схватку с этим могучим скрипачом, чей взор столь яростен и лют. О Хагене я тоже знаю довольно. Мы знакомы с ним с юных лет и вместе прошли через двадцать два сражения. Много жён из-за него тужат о своих мужьях. Когда его держали у нас заложником, он вместе с Вальтером Испанским не раз ходил в походы. Большую славу он стяжал себе в те годы и она по праву сохраняется за ним до сих пор. А ведь в ту пору он едва входил в силу! Теперь же грозный Хаген уже не юноша, а могучий муж, и к тому же в руках у него Зигфридов Бальмунг.
