— Нет, нет! Говори, что нужно сделать.
— Не сейчас. В другой раз.
По словам Янниса, Шторм быстро привык к своему новому хозяину. Странная собака. Только Жабу не желала она признавать.
— Знаете, дорогая госпожа Элени, если немцев не трогать, то и они вас не тронут, — так сказала маме госпожа Левенди при встрече на лестнице.
— Мама, они и Риту не тронут?
Ходил слух, что в Афинах евреев трогать не будут: ведь Афины немцы подарили итальянцам. Подумать только, например, тебя спросят: «Какой подарок хочешь ты получить на день рождения?», а ты заявишь: «Нью-Йорк или Москву». — «Хорошо, они твои». Если Петросу когда-нибудь предложат в подарок город, он попросит Зу́нклу, что поблизости от Айос Андре́аса, куда он ездил на лето в лагерь. В этом году некуда ехать отдыхать. Не жди ничего хорошего.
Комендатура. Комендант. Комендантское управление… Хорошо здесь, в заброшенном садике, хотя сейчас и оккупация. Каждый день будет он ходить сюда с майскими жуками и Тодоросом. С утра до полудня будет проводить в садике. Как раньше в школе. Каждый день, пока не уйдут из города оккупанты. Вот было бы в Афинах побольше садов, чтобы люди прятались в них и ждали… Если немцев не трогать, то и они не тронут… Но что сделал Шторм Жабе? Почему он бил собаку плеткой? Она не любила его. Не хватало еще любить их, немцев!
— Эй, Петрос, ты на мне женишься?
Приподнявшись, он сел в траве. Голос доносился откуда-то сверху. Подняв голову, он увидел, что на ветке сосны сидит Нюра, младшая дочка соседнего пекаря. У трех дочерей пекаря, кругленьких и пухлых, как французские булки, были странные имена: Шура, Мура и Нюра. Говорили, что пекарь приехал когда-то давно из России и в его пекарне до сих пор висит портрет русского царя Николая. Петрос невзлюбил всех трех девчонок, потому что они потешались над его худобой, когда мама посылала его в пекарню за хлебом. Нюра училась с ним в одном классе. На перемене, подбежав к нему вместе с подружками, она кричала:
— Эй, Петрос, ты на мне женишься?
Заливаясь смехом, смотрели девчонки на его тощие ноги…
— Что ты делаешь там, наверху? — спросил Петрос сердито, недовольный тем, что нарушили его покой в саду, где он чувствовал себя полным хозяином.
— Хотела поглядеть… Да отсюда не видно.
— Что поглядеть?
— А я тебе не скажу, — кокетливо ответила Нюра, слезая с дерева. — Дай мне майского жука, тогда скажу.
— Не дам.
— Ну вот и не узнаешь про древко.
— Какое древко?
— Да то, что торчит без флага. Я слыхала про него в пекарне.
