Петрос разлегся на траве. Хотя было еще раннее утро, этот последний день мая сулил тепло, и солнце уже слегка припекало. Как хорошо, что он, поссорившись с Антигоной, ушел из дома. Лежа в саду, он мог думать о чем угодно, и никто ему не мешал. Высоко над его головой проплывало облако, похожее на Дон-Кихота, восседавшего верхом на своем Россина́нте; потом оно преобразилось в птицу с распростертыми крыльями; облако удалялось, превращаясь постепенно в едва заметную точку, и наконец совсем исчезло. Небо прояснилось, стало голубым. Майские жуки все больше натягивали нитку, и Петрос немного отпустил ее. Если бы можно было, забравшись в сад с черепахой и жуками, жить там в полном одиночестве и забыть, что немцы вступили в Афины. Забыть, что папа не служит больше в конторе «Сливочное, оливковое масло», что мама в отчаянии целые дни донимает его: «Ищи работу… Ищи работу… Ищи работу… Любую работу, иначе зимой мы умрем с голода». А папа с утра до вечера ловит по радио разные станции. «Интересно, что ты станешь делать, когда немцы опечатают радиоприемники и мы сможем слушать только Афины? Сорвешь печать? А что тогда будет с детьми?» Дети, дети! Если бы мама знала, что Петросу совершенно безразлично, сорвет папа печать с радиоприемника или нет! «Исход войны будет решаться в Египте». Чьи это слова? Дяди Ангелоса. «Египет совсем рядом с Критом. А Крит пал. Целый месяц бились немцы, чтобы захватить его, забрасывали туда парашютные десанты», — возражал ему папа. «Критяне оборонялись одними камнями», — стоял на своем дядя Ангелос. «Уничтожен последний очаг сопротивления на Крите», — сообщило вчера афинское радио. «Войска союзников переправились в Египет», — передал Лондон. «Дядя Ангелос, ты поедешь в Египет?» — «Не мели чепуху и никогда больше не повторяй этого даже в шутку!» — напустилась на Петроса мама.
Кто сказал, что в этом году даже не расцвели розы во дворике? Костас Агаринос, поэт Антигоны. Неправда. Все вокруг благоухает от роз. Это глупости, великий поэт! Великий поэт, которого нет ни в одной хрестоматии! Яннис принес Антигоне его книгу только из-за красивой обложки. Знал бы Яннис, как судачат о нем Антигона и Рита!
— Он совсем тебе не нравится?
— Ты шутишь! Как можно влюбиться в мальчишку с таким кадыком?
Петросу напротив Яннис очень нравился, хотя стоило тому заговорить, как кадык у него на шее начинал подпрыгивать, точно мяч во время игры в пинг-понг.
— Если мой друг, который взял Шторма, попросит тебя об одном одолжении, ты ему не откажешь?
