Петрос идет по городу | страница 32

— Ладно, дам тебе майского жука.

Он выбрал того, у которого меньше блестели крылья. С улицы долетел шум торопливых шагов, видно, люди спешили куда-то, и Петрос, выбравшись из высокой травы, повис на садовой ограде. Увидев Сотириса, он окликнул его.

— Я искал тебя, — подбежав к нему, сказал Сотирис. — Давай заберемся на холм и оттуда посмотрим на Акрополь. Говорят, сорвали немецкий флаг.

— Кто?

— Неизвестные лица. Осталось одно древко.

— Подожди меня, — попросил Петрос, карабкаясь на ограду.

Оглянувшись, он бросил взгляд на Нюру, которая прогуливала на длинной нитке жужжащего майского жука.

— А ты не могла мне сказать? — дернув ее за руку, сердито крикнул он, а потом уж перелез через ограду.

На холме собралось много народу: все смотрели на Акрополь. Там виднелось пустое древко, точно мачта в небе. Впервые Петрос пожалел, что ни разу не побывал на Акрополе. Кто же, забравшись туда, сорвал флаг?

— Какой-то английский офицер, — сообщил ему по секрету всеведущий Сотирис.

Рядом с ними стояла старушка, держа в руке таз с половой тряпкой.

— Бог послал ангела, и тот унес флаг, — крестясь свободной рукой, пробормотала она.

За древком, точно позолоченные, сверкали на майском солнце колонны Парфенона.

Едва наступил вечер, как на стенах домов, на заборах и даже на электрических столбах появилось множество немецких воззваний. С сегодняшнего дня комендантский час устанавливался с десяти вечера. Каждый, кто появится на улице после десяти, будет расстрелян. Тому, кто предоставит убежище похитителям флага, тоже угрожает расстрел. И сорвавшего флаг тоже ждет смерть, будь то сам ангел божий, как утверждала старушка.

— Ну вот, выступали мы в Фи́вах… Великая Антигона выходит на сцену, распахивает плащ, который держался у нее на броши с драгоценным камнем — подарок одного богача из Во́лоса…

— Дедушка, когда ж это было?

— М-м-м… лет тридцать назад.

Дедушка помнил даже, чем угощал их на званом обеде после спектакля мэр города и кто сидел за столом справа от него, дедушки, а кто слева. Петрос с трудом мог припомнить, кто сидел с ним на парте совсем недавно… перед войной. Он с трудом мог припомнить вкус жареной телятины с картофелем, даже вид моря, к которому он ездил летом, скалы, прыжки в воду и имя мальчишки, который четыре раза перекувыркивался через голову на песке. Он с трудом мог припомнить, как выглядела на праздник мама в новом платье, когда дома пахло свежеиспеченным тортом и мастикой, которой натирали паркет.