Пауза.
Он обвел взглядом всех присутствующих.
— Он был родным дядей моей бабки — Софьи Фоминичны, матери моего отца и супруги моего деда. Целый век минул с той поры. И никто не посмел принять меча и продолжить славное дело защиты веры христовой. Посему я, волею Всевышнего, принимаю сей меч. Ибо два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать!
С тем он перехватил меч за рукоятку и высоко поднял над головой. И все присутствующие опустились на колено, проникнувшись важностью момента. Ведь, по сути, Иоанн Васильевич провозглашал удивительные вещи. Разом. И переводил в политическую плоскость тезис «Москва — Третий Рим», и объявлял себя защитником православной веры. Для людей XVI века — это было очень серьезно и значимо…
Строго говоря идея «Москва — Третий Рим» поначалу носила строго религиозный характер. И оформилась в политическую концепцию только во времена Александра II. Но ведь Андрей ее знал и кратко изложил Царю во время той приватной беседы. И концепция эта легла на до крайности благодатную почву. Для Иоанна Васильевича сии слова оказались чрезвычайно важны и нашли самый живой отклик. Не сразу. По своему обыкновению он долго все обдумывал и прикидывал. Советовался с супругой и самыми верными, доверенными людьми. И только все взвесив, начал действовать.
— А посему, — продолжил Государь, — призываю епископов наших собраться и утвердить Патриаршество. Ибо одни мы — православные — остались во всем мире. И без устроения церковного негоже нам жить далее…
Что и было незамедлительно сделано. Так как готовились к этому. Сразу, как стало понятно — Москва на стороне Царя и не поддержит решение Вселенского Собора. И бумаги все подготовили. И с иерархами все обговорили, которые сидели в Москве уже который месяц, будучи созванные еще Макарием для решения иных вопросов.
Патриархом избрали Сильвестра. Единогласно.
Ибо Макарий, не выдержав новости об отлучении, преставился. А иных достаточно ярких фигур, имеющих массовую поддержку населения не имелось. Ведь все иерархи помнили о том, как Сильвестр со своими подельниками сумел завести толпу и едва ли не взял кремль…
— Боже, что же мы творим? — тихо прошептал Иоанн Васильевич вечером, когда беседовал по своему обыкновению с супругой своей.
— Всевышний тебе благоволит, милый, — массируя ему шею, произнесла Анастасия. — Иного бы слова Собора сгубили. А тебя напротив — возвысили и укрепили на престоле. Кто теперь посмеет пойти против тебя? Защитника православных и наследника римских царей?
