Полуоси в текущем исполнении были короткими, но металлическими и кованными. В балку они вставлялись по просверленном отверстию, а потом фиксировались обручами.
Колеса тоже немало отличались от обычных в те годы. Они хоть и были два аршина в диаметре, но обод имели двухчастный, то есть, состоящий из двух распаренных и согнутых деревяшек. В те годы так не поступали, набирая обоз и большого количество мелких, массивных сегментов. А тут всегда два сегмента, но куда более легких и изящных, да еще охваченных тонкой полосой железа.
Ступица каждого колеса имела четыре обода снаружи и два внутри. Что позволяло, смазав ее дегтем и надев на кованую полуось, получить трение металл по металлу. Отчего повозка катилась не в пример легче, чем если бы шло трение дерево по дереву или металл по дереву. Возни, конечно, много, но польза великая, заметно поднимающая и проходимость, и грузоподъемность.
На базе этой повозки Андрей начал разворачивать обозный парк самых обычных грузовых повозок, для перевозки запаса копий, стрел, щитов, фуража и продовольствия. Каждая из которых заменяла пять-шесть вьючных лошадей.
Очень хотелось построить и походную кухню, и бочку для воды со стационарным фильтром. Но увы, рабочих рук и времени на этой не оставалось. Ибо доспехи, стрелы, копья и щиты выглядели куда более приоритетной задачей. Да и бытовухи хватало. Все было настолько плохо, что молодой сотник не был уверен в том, что к весне сумеет полностью укомплектовать сотню даже обычными повозками, не то, что специальными.
А фоном шла борьба Андрея со своими помещиками. Они попросту не привыкли к тому, чтобы их запасы везли не на их собственных заводных али вьючных конях. И это было одной из причин, по которой Андрей старался не мытьем, так каканьем внедрить единый, общий обоз сотни. Чтобы со службы не уходили до срока, как это было принято у помещиков повсеместно. Поиздержались? Пора и честь знать. А тут — нет. Вместе вышли — вместе ушли.
Понятное дело, что, если человек захочет — удерет. Однако молодой сотник прикладывал все усилия, чтобы сколотить из сотни настоящую боевую часть. Притом налегая больше не на боевую подготовку, а на организационную. Чтобы каждое отделение притерлось и сработалось. Чтобы каждый в десятке отчетливо себя осознавал его частью не формально и на словах, а на деле. Про сотню и речи не шло.
Получалось вяло.
Приходилось преодолевать массу стереотипов и дурных привычек.
Ведь поместные дворяне — суть мелкие собственники, которым служба не шибко-то и нужна. Им бы с поместьем своим разобраться. Людишками его заселить. Зерном засеять. Ну и так далее. А служба? Она выступала по сути этаким необходимым злом.
