Только Пётр Ипполитович, казалось, не радовался Ольге.
— Егор, — сказал как-то раз он, — нам надо с вами серьезно поговорить. Про Ольгу.
— Да, — вздохнул Хрулёв, которому скепсис чиновника не нравился всё больше. — Что вам угодно?
— Егор, Ольга не нужна нам. Она попала случайно, она — не наша. Её присутствие многих расслабляет. И вас, кстати, тоже.
— Не понимаю вас. И продолжать этот разговор не хочу.
— Егор, вы всё погубите. Вы знаете, кто она?
— Нет.
— Она ведь появилась 19 августа?
— Не помню, вероятно. И что?
— Как раз в тот день, когда был убит министр Ларов. Вот, почитайте.
Чиновник протянул Егору «Петроградский листок».
«Полицейское следствие пришло к заключению, — прочитал Хрулёв нарочно отчеркнутый карандашом абзац, — что мещанин Ковров, погибший на Чернышёвом мосту вследствие взрыва в его руках адской машины, отнюдь не был членом террористической организации и пострадал по роковому стечению обстоятельств, подняв коробку с бомбой, оставленную настоящим преступником. В связи с этим объявлена в розыск предполагаемая участница группы: девица Ольга Никонова. На вид лет около 25, среднего роста, глаза голубые, волосы светлые, платье серое…»
Егор поднял на чиновника встревоженные глаза.
— Только полиции нам не хватало, — сказал тот. — Я удивляюсь, почему они до сих пор к нам не наведались, но теперь наведаются точно.
— Отдать им Ольгу? — спросил Хрулёв так, будто кто-то хотел забрать у него любимую его вещь.
— Хуже. Отдать им всё, что вы проделали, всю вашу жизнь. Всю нашу армию. Сдать её еще до первого выстрела.
— Ольга очень хорошая. Светлая. И я, и все остальные — мы полюбили её.
Пётр Ипполитович посмотрел на Егора. Несколько секунд он взвешивал в голове риски от последствий того, что собирался сказать.
— Я вижу, что все полюбили, — сказал он. — И только потому, что верю в вас, Егор, в ваше мужество и целеустремленность, говорю вам это. Помните, вы собирались прибить себя гвоздями? И я сказал, что тот эффект, который мы получим, не компенсирует потерю вас как лидера. Но жертва нужна, Егор. Жертва, которую все любят. Чем она дороже, тем ценнее.
Егор побледнел.
— Нельзя быть мягким, Егор. Если вы оставите Ольгу, вы погубите всё.
— Что вы мне предлагаете?
— Я предлагаю позволить Ольге самой жить своей жизнью. Дайте ей вот это.
Он протянул ему позавчерашнюю газету.
Егор брезгливо поморщился и отвернулся.
