А Амартол, выслушав посланца, немедленно отправился к хану. Тохтамыш, выслушав его, только прищурил глаза:
— Ступай, — сказал он своему верному слуге.
Хан решил всё обдумать. Было ясно, что кто-то от московитов пытается бежать. Но кто? Василий? И хан решил это выяснить. Но посылать стражу, делать шум, он не хотел. Москва была ему нужна на будущее.
На другой день в московские хоромы явился посланец хана и передал просьбу своего владыки, что тот хочет видеть княжича и поговорить с ним о его возвращении. Посланца слушал Фёдор Андреевич Кошка. Его лицо не дрогнуло, и он ответил, что княжич соизволил уехать на охоту. Ему надоело сидеть в четырёх стенах. Как княжич вернётся, немедленно ему всё передаст, и тот явится перед светлыми очами великого хана. Услышав такое сообщение, хан, прищурив один глаз, поинтересовался:
— Когда говорил боярин, как выглядело его лицо? Оно было спокойным или тревожным?
— Спокойным, великий из великих, — ответил посланец.
Но эти слова хана не убедили, и он приказал дать сигнал, что в Орде есть беглец.
Мурза Амартол, покидая ханские покои, был в недоумении от спокойного принятия сообщения, что из московских хором кто-то бежал. Не знал мурза, что его хозяин обдумывает большое и важное дело, в которое посвятил только своего главного советника Али-бея.
Тохтамышу не давала покоя мысль об эмире Тимуре, который когда-то протянул ему руку помощи. Или, как его называли те, кто завидовал его победам и кого злило его происхождение. Тамерлан, Хромой Тимур. Да, Тимур не был чингисидом, и родился он не в знатной семье. Правда, его отец Тарагай был вождём небольшого тюркского племени барласов. Местные племена считали это племя лучшим.
Небольшой домик из необожжённой глины в Шахрисабзе говорил сам за себя.
Мальчуган Тимур любил заниматься только одним делом — играть в войну. Несмотря на свой весьма юный возраст, он всегда был предводителем. Его безумная смелость, отвага, дерзость всегда побеждали того, кто пытался взять над ним первенство.
Когда он подрос, его игры перешли в дерзкое нападение на соседей, которые пытались отхватить что-то у этого племени. Отец был уже староват, и роль защитника перешла к рослому, широкоплечему, с высоким лбом и гордым профилем, слегка прихрамывающему сыну. Чёрные горящие глаза видели далеко, а чувственный рот не могли не замечать юные скромницы. Вскоре соседям пришлось отказаться от части своих земель, чтобы юный разбойный барлас оставил их в покое.
