Меня приговорили к обычному для такого преступления сроку, от двух до пятидесяти лет, но хоть мне и были известны месяц и год начала моего заключения, в лагере было совершенно невозможно уследить за пролетающими годами, которые считал каждый, но точного количества не знал никто. Человек мог слечь с лихорадкой, а спустя десять дней, вновь почувствовав себя достаточно здоровым для работы, сказать, что прошло целых два года, либо же, что их просто не было. А затем лихорадку подхватывал ты сам. Я не помню ни одного заголовка и ни одной статьи из газеты, которую купил. На протяжении всей дороги домой я смотрел только на дату в верхнем углу страницы, снова и снова.
Прошло девять лет.
Мне было восемнадцать, когда я убил отца. Теперь мне было двадцать семь, но я бы не удивился, если бы узнал, что мне сорок.
***
Облезлые серые стены нашего дома совсем не изменились. Железный пес с тремя волчьими головами все так же стоял в саду, но фонтан больше не нарушал тишины, а клумбы папоротника и мха заросли бурьяном.
Мистер Миллион расплатился с носильщиками и отпер ключом дверь, которая при жизни отца закрывалась лишь на небольшую цепочку. Дверь распахнулась и навстречу мне бросилась невероятно высокая, стройная женщина, с корзинкой пралине, которые она, судя по всему, продавала на улицах. Ей оказалась Нерисса, а значит, теперь у меня была служанка и, возможно, любовница, пожелай я этого, хотя платить ей мне было абсолютно нечем.
***
Полагаю, сейчас я должен объяснить, зачем писал весь этот отчет, работа над которым заняла у меня много дней. А еще я должен объяснить, зачем я это объясняю. В общем, вот. Я писал и продолжаю писать это сейчас лишь затем, чтобы понять самого себя, потому что знаю, что когда-нибудь буду перечитывать то, что написал, и удивляться.
Возможно, к тому времени я уже разгадаю загадку собственного существования, или она просто перестанет возбуждать во мне интерес.
***
Со дня моего освобождения прошло уже три года. Когда мы с Нериссой вновь оказались в этом доме, он весь стоял вверх дном. Мистер Миллион рассказал, что последние дни своей жизни тетя Жаннин провела в поисках мифических капиталов отца. Ей не удалось найти их, да я и не уверен, что они вообще существовали. Зная характер отца лучше, чем она, могу предположить, что большую часть заработанных на девушках средств он истратил на свои эксперименты и оборудование. Поначалу я сильно нуждался в деньгах, но репутация дома легко привела обратно женщин, ищущих покупателей, и мужчин, которые были не прочь у них кое-что купить. От меня же, как я убеждал себя, когда мы начинали, не требовалось ничего более, кроме как знакомить их, и сейчас у меня есть надежная опора под ногами. Федрия живет с нами и тоже работает. Ее блистательный брак распался. Прошлой ночью я сидел в своей операционной в библиотеке и услышал ее голос за дверью. Я отворил — рядом с ней стоял ребенок. Однажды мы им понадобимся.
