— Мой хозяин, маркиз Карабас, шлет тебе привет>{36}.
И снова исчезла. У зверька были острая морда и округлые ушки, а зубы — плоские резцы, как у человека, и он улыбался в агонии.
Позже. В свете планеты-сестры я искал среди скал древние орудия — эолиты[69]. И ни одного не нашел.
***
6 июня. Мы прошагали весь день, как настоящие исследователи. Справа от нас ревет река, проносясь меж каменных стен, а впереди возвышается гряда голубых гор. Я буду следовать за рекой. Я знаю, она берет начало в самом их сердце.
***
7 июня. Сегодня мы поднимались по склону, и нам навстречу скатился небольшой камень. Уверен, его столкнуло какое-то животное, но мне не удалось его разглядеть. Я давно не стрелял дичи, так что не думаю, что нас преследуют. Мои силки стали обворовывать реже, а когда это все же происходит, я нахожу следы огненных лис. Как же странно я, наверное, для них выгляжу вместе со своими мулами. На мне-то нет ничего, кроме обуви, необходимой, чтобы ходить по камням, а вот мулы, должно быть, их пугают.
Много позже. Я не знаю, сколько сейчас времени. Думаю, далеко за полночь. Планета-сестра уже наполовину опустилась к западу, но все еще светит ярко, и я вижу далеко-далеко внизу речную долину, а впереди — величественные пики, сияющие в ее голубом свете.
Я не напишу Позже, потому как отложил блокнот всего на пару минут, чтобы собрать хвороста и жухлой травы для костра. Я не разжигал костер уже несколько дней, но поскольку я выбрался из спальника, замерз и не хочу больше спать, без него мне не обойтись. Мне снилось, что вокруг меня толпились голые люди, пока я спал. Дети, скрюченные Дети Тени, которые ни дети, ни мужчины, и высокая девушка с длинными прямыми волосами, нависавшими прямо над моим лицом, когда она склонилась надо мной.
Это была последняя запись дневника в холщовом переплете. Офицер закрыл его, бросил на стол и задумчиво постучал пальцами по твердой обложке. Пока он читал, наступил рассвет. Офицер задул тусклый огонь лампы, отодвинул стул, встал и потянулся. Утренний воздух понемногу наполнялся влагой и теплом. Сквозь распахнутую дверь он увидел, что раб покинул свой пост под хинным деревом, и, несомненно, отсыпается в каком-то укромном уголке. На мгновенье он задумался о том, чтобы пойти отыскать его и разбудить хорошей оплеухой, но отказался от этой мысли, вернулся к столу и, не садясь, во второй раз прочитал сопроводительное письмо, приложенное к делу. Судя по дате, письму был уже почти год.
