Летом и осенью белый вал катился на Москву. Вот уже Орел. Генералу Деникину подводят коня — въехать в столицу. Но тут-то и рухнул белый вал… Разбитые полки двигались с севера, — казалось, из сизо-черной тучи на горизонте. Кто не попал в эшелон на железной дороге, шел открытой степью. Тащились верхом, в повозках — по снегу, пешие. Шли малыми кучками, войско не войско, банды не банды, блуждали между селами, — навстречу им лучше не попадайся…
Однажды вечером к Обидным постучали. Из-за двери грубый, хриплый голос приказал:
— Хозяин, переночевать!
Лиза с отцом открыли. Вошли двое, занесенные снегом, в башлыках. Разделись, на плечах погоны непонятных чинов. Сели пить чай с николаевской водкой. Отогрелись. Один, усатый, засмеялся, подмигнул Лизе. После чая сразу легли, оружие под себя — заснули. Храпели всю ночь. Утром встали бодрые. Усатый велел подать умыться. Лиза сливала из ковшика со льдинками. Фыркал, как кот, косился на Лизу, как на сметану… Сели завтракать, опять пили николаевскую — на дорогу. Лиза накинула кожушок, пошла кормить и поить коня. Сводила его к колодцу, привела обратно в сарай, снизу надергала заснеженное, улегшееся, все еще пахучее сено. Выходила из сарая за второй охапкой, вдруг увидела в воротах веселые красные рожи усатого и его товарища. Одеты, с вещевыми мешками за плечами, уже отправились было своей дорогой, да из-за ограды заметили Лизу и перескочили во двор — «попрощаться». Без разговоров бросил усатый ее на солому, начал рвать платье. Не теряя силы на крик, Лиза отбивалась руками, ногами…
Матвей, проводив гостей за ворота, вернулся в хату. Но что-то недоброе почудилось: Лиза долго не идет. Проворно вышел. В воротах сарая мелькнула пола шинели. И вдруг ударил в уши Лизин визг. Прозвенел и оборвался, как струна, — верно, зажали горло. Матвея сразу бросило к сараю. С силою, как молодой, рванул ворота. Под руку попалось поломанное дышло… Со света в сарае темно, увидел только спину в шинели — будто кабанья спина. Бандит стоял на коленях…
— Таточку, ратуй! — крикнула Лиза из соломы.
Матвей ударил дышлом по спине. Железная окова с болтом пришлась по шее. Второй убежал. Спустя немного времени Матвей посадил усатого в солому, потом поднял на слабые ноги.
— Очухался? Уходи скорей, пока жив! Уходи, бандит. Где-нибудь в степи подохнешь! — Выволок битого в степь, бросил на дороге дальше от дома.
Через несколько дней снова кто-то постучал в замерзшее окно:
