– Братие! – над площадью разнёсся взволнованный голос посадника. – Вижу, у Смоленска нет воли стать за княжа Владимира, за его кривду! Мы вольные люди, а не холопи, а потому сами вольны призывать на княжение лЮбого нам князя …
– И этого говоруна сними! – приказал «замку», тот лишь молча кивнул и вскинул арбалет.
Посадник заодно с «тысяцким» при вторжении войск Ростислава Мстиславича повели себя очень некрасиво. Мало того, что даже не попытались оказать интервентам сопротивление, они сами перешли на их сторону. Быстро поддавшись улещеваниям дорогобужца, обещавшему всем вместе и каждому в отдельности золотые горы.
– … за старину! – надрывал голосовые связки посадник, его поддерживали отдельные выкрики из толпы:
– Не хотим во Владимира кабалу!
– Мы не холопи!
– Смоленск – вольный град!
Но в толпе слышались и голоса моих сторонников.
– Не брехай, посадник!
– Мы за Владимира!
Было видно, как собравшийся на площади народ разделялся прямо на глазах, в отдельных местах среди горожан встали вспыхивать стычки.
– Братие! Бей княжьих прихвостней! С мосту их …, – это были последние слова посадника, он захрипел, захлёбываясь собственной кровью и стал заваливаться на настил.
– На мост!
– Хватай князя!
Толпа разделилась и часть народа, размахивая дубинами, устремилась к причалам, а другая начала напирать на скучковавшихся вокруг меня ратьеров.
Набегавшие на причал мужики походя, были встречены копейщиками и посечены стрелами, переправа войск не останавливалась ни на минуту.
Те, кто намеривался наброситься на меня тоже так и не сумели прорваться и достичь своей цели, так как были остановлены той частью горожан, что заняли в этом споре мою сторону.
Вече превратилось в побоище! Люди сцепились в общей свалке, словно две стаи бродячих собак: размахивали кулаками, переплетались руками и ногами в борьбе, таскали друг друга за волосы и бороды. По земле катались людские клубки, об них спотыкались стоячие и образовывались огромные кучи – малы из вцепившихся друг в дружку борцов.
Дерущийся народ, где сам подавался в стороны, а где и раскидывался ударами щитов – на площадь вступал строй пехоты десятой роты. Эта колонна словно ледокол, рассекая толпу, медленно продвигаясь к воротам. А у ворот уже стреляли из луков – ратьеры расстреливали вооружённых ополченцев, пытающихся вернуть утерянный контроль над воротной башней.
Следом за десятой ротой двигались поротно другие батальоны, вытянувшись длинной змеёй от Заднепровья, по мосту и до ворот Окольного города.
