– И на том спасибо, с драной овцы, хоть шерсти клок, – вздохнул я удручённо.
– Княже! – недоумённо вздел вверх брови Перемога. – Уплыли князья – да и чёрт с ними! Главное великокняжеский Смоленский стол теперь станет твоим! А ты вздумал грустить! Гоже ли это!?
– Владимир Андреич чудом избежал смерти, под ним была ранена ло¬шадь, говорят и сам князь, когда удирал, болезным выглядел. – Решил подсластить мне пилюлю и поднять настроение Бронислав.
– И пехотинцы в Ильинском конце молодцы, – включился в разговор Клоч, завуалировано нахваливая своего подчинённого комбата–4 Аржанина. – Мало того, что не пустили дорогобужца к себе, так ещё и вылазку устроили, и славно ратились с немцами и прочими бегунами.
– Через две седмицы, Анфим, готовь галеры к отплытию! – все присутствующие недоумённо уставились на меня, а я продолжил развивать свою мысль. – А что такого? Пройдёмся по следам изменников. Заодно я все уделы и вотчины предателей под свою руку возьму. Избавим Смоленское княжество от гнили!
Последними моими словами была прорвана плотина, и словесный поток закружил всех присутствующих чуть ли не до утра. Но прежде чем отправиться за головой Ростислава Мстиславича высокое собрание военноначальников решило сначала искоренить в Смоленске всю крамолу, и официально посадить мою тушку на великокняжеский Смоленский стол. Эти мероприятия, по их мнению, были крайне необходимы, чтобы в походе не переживать за свой тыл, взвесив все «за» и «против» мне оставалась только согласиться с их доводами.
На следующие сутки после одержанной победы мы, в составе отряда ратьеров, перебрались на главную Торговую (Вечевую) площадь города. Над Смоленском гудел вечевой колокол. Смоляне с любопытством вглядывались в противоположный берег Днепра, где к мосту приближались марширующие колонны панцирной пехоты. Несмолкаемые ни на секунду говор, крики, ругань, вопросы, смех и шутки горожан распространялись по воздуху, заполняя собой всё пространство вокруг невнятным гулом, похожим на рокот волн.
Быстро «переобувшийся» посадник Артемий Астафьевич, имел глупость остаться в столице. И сейчас, взобравшись на помост, он что – то громко вещал народу, вроде как расписывал всем собравшимся перипетии недавней битвы.
В первых рядах стояли священники с иконами и хоругвями, за ними возвышались многие из числа сбежавших из столицы во время бунта бояр с купцами, массово нагрянувшие сегодня с утра в город. За спинами вельмож шумно толпился простой народ. И тут, по моей команде в открытые ворота Старого Окольного города рысью устремились ратьеры. Воротные стражи не успели как – то прореагировать. Со всех сторон послышались испуганные крики, вскоре перешедшие в рёв и стон, людское море заволновалось.
