Пленных кнехтов, новгородцев и бояр – бунтовщиков в тот же день, точнее под вечер, перекололи копьями – моим пикинерам надо было набираться соответствующего опыта. Ведь убить человека – это не то же самое, что разить учебное чучело. Трупы скинули в Днепр.
Казнил бояр – бунтовщиков я без всякого сожаления. Попадись мне в руки князья – и их бы недрогнувшей рукой порешил.
Сейчас боярство на Руси «цветёт и пахнет», как сорняк на разлагающейся куче, в которую быстро превращалась ранее централизованная Киевская Русь. Князья, отринув всякий здравый смысл, с умилением и всё нарастающей скоростью продолжали самозабвенно дробить русские земли. А бояре этим обстоятельством вовсю пользовались, руководствуясь простой логикой – чем больше князей, тем больше при них обретается ближних бояр, наделяемых князем властью и землёй. Хоть в этом отношении монголы сделали благое дело – физически сократили количество князей и пару столетий выдавали ярлык на великое княжение индивидуально конкретному князю, что очень в дальнейшем поспособствовало централизации складывающегося государства – Московской Руси.
А так, если бы, конечно, не нашёлся Александр Македонский местного разлива, вроде тех же Ярослава или Мономаха, способных устранить своих соперников – князей и объединить русские княжества в единое целое, то уже начало четырнадцатого столетия Русь имела бы все шансы встретить полной развалюхой! Превратясь, на радость соседей, в несостоявшееся государство, в некое аморфное образование, начисто лишённого какого – либо единства, кроме религиозного. Да и то, те же галицко – волынские Романовичи, не по – детски заигрывали с Римом. Даниил Галицкий даже умудрился некоторое время пробыть, с благословления католической церкви, королём.
Расположившись на ночь в Ильинском конце, я велел провести допрос пленных дружинников из числа боярско – купеческой служни. Те из них, кто не пожелал мне присягнуть, были отправлены на убой, остальных перевёл в ратьеры – в свою формирующуюся конницу.
Также удалось доподлинно установить, что князья Ростислав Мстиславич, Владимир Андреич, вместе с некоторыми своими боярами – прихлебателями, сумели уйти на ладьях. В этом, откровенно говоря, был мой косяк. Перед началом боя о лодках, имеющихся у неприятеля, я даже и не вспомнил. Всё – таки, от убытия пары – сотни пехотинцев – гребцов я бы сильно не обеднел, но даже одна – единственная галера была способна нагнать, а потом и проредить всю эту удравшую из Смоленска флотилию.
