— На черта быть ответственным? — сказал он. — И вообще, все зависит от того, чего ты хочешь достичь. Я вот хочу стать хорошим ковбоем.
— Кстати, о женитьбе, — сказал я. — Ты мне напомнил, я давно хотел с тобой переговорить. Это серьезно. Я, конечно, понимаю, что у тебя больше прав на Молли, чем у меня, но ты мне ответь: ты на ней собираешься жениться или нет? Один из нас обязан это сделать, факт. Если ты не женишься, то женюсь я.
Он глянул на меня, как на помешанного. Потом рассмеялся, но как-то не слишком уверенно.
— Ничего смешного, — сказал я. — Я все знаю. Я знаю, что ты с ней был. Я тоже, но ты — первый, и это на твоей совести. Теперь один из нас должен что-то решать.
— Похоже, ты всерьез, — сказал он. — А еще похоже, что ты рухнул с дуба. Бога ради, о чем это ты?
— Все проще пареной репы, — сказал я. — Ты уболтал Молли, и она позволила тебе с ней переспать. О'кей. Я тебя не виню, я сам сделал то же самое. Кто бы отказался. Но в ответе — первый, больше других в ответе. Молли — девушка сердечная, с ней так нельзя, и ты это прекрасно понимаешь. Один из нас должен о ней позаботиться, иначе просто свинство. Ты был первый, поэтому — твой выбор.
— Это неправда, Гид, — сказал он. — Ничего подобного, я не был первым. Я всегда знал, что первый был ты. Ты! Нечего на меня валить. Я на твоем месте так никогда бы не сделал.
Тут я смутился.
— Не надо песен. Молли мне сама проговорилась, что я не первый. Чего это ты открещиваешься, чего крутишь?
— Да не был я первым, понял? — сказал он. — А раз это не ты, то первым был кто-то другой. Не ты и не я. До прошлого лета у нас с ней ничего не было. А когда у тебя началось?
— В праздник урожая, ночью, — сказал я.
После этих замечательных новостей мы оба заткнулись минут на пятнадцать. Уши у меня отмерзли окончательно.
— Что ж, похоже, мы ее поймали, — наконец произнес Джонни. — Вот это да. Я всегда был уверен, что первый — ты. А если нет, тогда кто же?
— Ну, не случайный же прохожий, — сказал я. — Она хорошая девочка. Кого же мы проглядели? А?
— Вот черт, — сказал он. — Могли бы сообразить раньше. Наверняка этот сучонок Эдди.
— Быть того не может. Он же просто пустое место. Никогда не поверю.
И тут же вспомнил, как она говорила об этом Эдди, что он единственный подходящий для нее глупец. Выходит, говорила всерьез?
— Точно, он, — сказал Джонни. — Придется его отделать как следует. Чего он липнет? Этот собачник, сукин сын, по пояс в блохах.
— Вот жопа, — сказал я. — Он всегда в говне по уши. Почему она связалась с таким ничтожеством?
