— Я тебя в мусорное ведро выброшу, — пообещал я ей. — Не волнуйся за меня.
— А я и там буду разлагаться, — ответила птица. — Я везде буду разлагаться! И вонять! Вонять! Вонять!
«А ведро — на помойку», — прошептал я с тайной радостью.
— А на третий день я воскресну, — голос у птицы стал высоким и торжественным. — И явлюсь к тебе. И призову тебя на высший суд!
— Ладно, гадёныш, — сказал я и одел куртку. — Ты, похоже, в покое меня сегодня не оставишь…
Интересная мысль пришла мне тогда в исклёванную голову…
— Испугался, испугался! — заверещала птица, слетая с люстры.
— Всё в порядке, Игорь.
Ками сел на диван со мной рядом. Радостно хлопнул меня по плечу.
— Уж не знаю как в психологической, но в физиологической плане вы абсолютно здоровы.
— А не всё ли равно? — мрачно осведомился я.
— В общем то — да, — согласился Ками. — Но нам нужен длительный инкубационный период. Чем длиннее — тем лучше. Ослабленный болезнями организм будет разрушен очень быстро. А наличие некоторых хронических заболеваний изменяет течение болезни. Незначительно, но нам ведь нужна ещё и чистота реализации проекта.
— Зачем? — спросил я с искренним удивлением. — Мы же все умрём. Какая разница — чисто была сделана эпидемия или нет?
— Как знать, — Ками показал пальцем куда-то в потолок. — Быть может, в иных мирах наш опыт сочтут самым захватывающим научным достижением. Отдохнули?
— Да, вполне.
— Тогда…
Ками открыл пакет с соком, стоявший на подставке у стола и жадно, со всхлипом глотнул.
— Много работы сегодня… Даже пообедать не успел.
— Что «тогда»? — спросил я.
— Идёмте, — и Ками встал. — Время героев…
Толстая игла вошла мне под кожу.
— Это не инъекция в привычном смысле этого слова…
Местная анестезия работала на славу. Боли я не чувствовал.
Лишь удивление, вызванное странным чувством отстранённости от собственной плоти — металл под кожей, и не ощущается ничего. Только холод и немота побелевшей кожи.
— Это не впрыскивание штамма в виде раствора. Через специальный шприц будет подана под давлением и имплантирована под кожу микроампула с оболочкой из растворяемого органического вещества. Через десять часов оболочка разрушится — и вирус попадёт в ткань организма. До разрушения оболочки вы совершенно безопасны. После — вы станете опасней атомной бомбы. Гораздо, гораздо опасней…
«Сами то они не хотят заболеть, — подумал я. — Иначе для чего такой хитроумный способ заражения? Действительно ли они хотят умереть?»
Шипение газа в жёлтых трубках, подведённых к шприцу. Лёгкий толчок в локоть. Игла вздрогнула и, замерев на мгновение, отошла назад.
