«Как же, приедут они за бомжом!»
…или купить какое-нибудь лекарство.
Но он так грязен!
Комбинезон, кажется, бывший строительный, измазан так, что местами и цвет не разберёшь, и на нём…
Какие-то бурые пятна… Бурые пятна?
«Кровь?!»
— Помоги, — прошептал человек.
Фёдор стоял рядом с ним, согнувшись и замерев в поклоне.
— Помоги мне подняться. У меня всё затекло… Проклятое тело! Проклятое! Мне трудно дышать, давит грудь…
Человек закашлял и выкрикнул сквозь кашель:
— Не оставляй меня надолго! Не бросай меня! Мне нельзя так долго лежать на спине! Я могу задохнуться! Мразь! Урод!
Он взмахнул руками, словно пытаясь зацепить в воздухе какую-то невидимую опору.
— Не смей бросать меня!
И снова перешёл на шёпот:
— Запомни — без меня ты никто. Никто… Система жизнеобеспечения повреждена, я долго не протяну… Не дай мне умереть, не дай мне остаться здесь! Где мешок? Помоги мне сесть. Я хочу сидеть там, у стены. Там труба, она так приятно гудит… Где мешок? Пора лететь!
— У нас гость, — шепнул Фёдор и, подсунув руки под спину, бережно приподнял человека.
И Дмитрию Ивановичу показалось, что голова подвального врача еле качается, словно еле держится на тоненькой, из слабых жилок сплетённой шее.
— Гость! Ой, больно…
— Терпите, Великий, — шептал Фёдор, осторожно подтаскивая врача к оштукатуренной подвальной перегородке, рядом с которой выступал из пола чёрный чугунный цилиндр водопроводной трубы. — Ещё пару шагов… Так, чтобы спиной прислониться, чтобы удобно было… Терпите, господин мой, терпите… Вы не бросите меня… Простите меня, простите… Вот так, вот так…
«Как он любит его! — с удивлением отметил Дмитрий Иванович. — Какое уважение оказывает… Ведь не шутка же это? Не ирония? Не разыгрывают меня? Нет, всё серьёзно, всё так по-настоящему. Как он осторожно сажает его, и кланяется при этом… Невероятно! Кто же этот врач? Почему он живёт в подвале? Почему он лежит на полу, заваленный кучей зловонного тряпья? И что же случилось с ним?»
— Гость? — спросил врач, едва Фёдор помог ему устроиться у стены.
И махнул рукой, подзывая Дмитрия Ивановича.
— Гость, гость, — поспешно подтвердил Фёдор. — Очень больной, очень несчастный человек. Он так страдает, Великий, так страдает! И сердце болит, и лёгкие… Сам слышал — он кашляет, кашляет! Его надо лечить!
«Как будто запах уже не такой омерзительный, — подумал Дмитрий Иванович, медленно, шаг за шагом приближаясь к врачу. — Или я уже принюхался?»
Врач, видимо, раздражённый нерешительностью и медлительностью гостя, махнул рукой сильнее и застонал от боли.
